Сводные. Я не отпущу тебя - Катерина Лазарева

взглядом по комнате. Книжный шкаф со в том числе и самыми редкими коллекциями… Зеркало с фотками над ним… Там немало моих и папиных.

Но есть, кстати, и фотки Макса. Например, наша общая, семейная, где ещё мама. И сводный там улыбается, а у самого волосы смешно растрёпаны. И вид почти безмятежный. Как же Макс сейчас возмужал, на фото подросток подростком. Но симпатичный.

Сердце пропускает удар при этой вроде ничего не значащей мысли. Перевожу дыхание и смотрю на другие фото… Макс там есть ещё на парочке. С папой, например, после своего выпускного. Там сводный уже куда больше похож на себя. А есть и совсем свежая, сделанная папой из соцсетей Макса. Помню, отец заказал в студии парочку экземпялров, и один из них отдал мне. Я приняла, чтобы не расстраивать папу, повесила сюда и забыла. Здесь сводный такой серъёзный и важный, но в то же время явно счастливый. Это видно по глазам. Обычный снимок на улице, но приковывает внимание.

А потом я совершаю даже ещё более сомнительное действие, чем долгое рассматривание фоток с Максом. Я просто беру ту, свежую, и кладу себе в сумочку. И тут же оглядываюсь по сторонам, будто боясь быть замеченной за чем-то постыдным.

Хотя по сути, мои действия как раз такие и есть. Слишком уж странные и нелогичные. Можно ведь было взять папину? Или семейную?..

Наверное, я просто пока не готова хранить у себя фотки родителей. Оба умерли, и даже смотреть на их лица при осознании этого больно. Как-нибудь потом…

Макс ведь не будет продавать эту квартиру. Лишь сдавать… Но я попрошу его сохранить фотки, забрать с собой до поры до времени.

А пока иду в гардеробную, собирать свои вещи. Не стоит с этим тянуть.

****************

Оба чемодана, большой и поменьше, уже в коридоре. Такси вызвано и меньше чем через десять минут прибудет…

А Макс так и не показался мне. Ни разу с тех пор, как впустил меня сюда. Сидел там в своей комнате всё время моих сборов. И вот даже не знаю, так проще было или наоборот. Как-то не по себе от такой отчуждённости сводного; хотя, казалось бы, это как раз всегда было его обыденной манерой поведения со мной. Ну, до смерти папы…

Тяжело вздыхаю, решаясь. Не хочу уходить вот так, возможно, даже незамеченной. Тем более, если мы больше не увидимся.

Хотя, возможно, именно так разойтись хочет Макс.

— Я ухожу, — громко заявляю, чувствуя странный комок в горле.

Замираю, оставляя выбор сводному. Захочет — выйдет попрощаться, а если нет… Что ж, тогда уйду. Надеюсь, тогда и эта неуместная тоска развеится. Мы ведь никогда не были друзьями, хоть и не считаем друг друга врагами. И хорошего мнения друг о друге, как оказалось, а не только я о нём.

Сердце ускоряет темп, когда Макс всё-таки выходит ко мне. Причём так спокойно и бодрячком, что душещипательных прощаний явно не будет. Он меня просто не поймёт.

— Я помогу тебе с вещами, — сходу заявляет сводный и тут же берёт большой чемодан, а потом и к маленькому тянется.

Закусываю губу, чтобы удержаться от очередного тяжелого вздоха. Который вообще непонятно к чему чуть не срывается с груди.

А Макс тем временем оперативно выставляет оба чемодана в общий коридор, и уже возвращается, чтобы переобуться. Моего ответа, судя по всему, не ждёт. Но я всё равно даю:

— Я взяла такси, но помочь загрузить всё в него будет кстати, спасибо.

Мы уже выходим к лифтам, когда Макс так же обыденно спрашивает:

— А там разгрузит Лёша? Ты сейчас к нему?

Мгновенно напрягаюсь от неловкости этой темы в сочетании с невозмутимостью Макса. Ему уже нет дела? А ведь мне казалось, что…

С трудом сглатываю, прогоняя лишние мысли. Не по себе отвечать, но и промолчать будет неправильно.

И, к счастью, пауза не длится долго. Потому что вовремя приехавший лифт выводит меня из смятения.

— Нет, я на вокзал. Но да, там будет ждать он с билетами. Мы уезжаем в Москву сегодня, а все вещи разгрузим уже там, — помогая Максу с маленьким чемоданом и заходя в лифт, произношу так ровно, как только могу.

На этот раз пауза длится дольше. А взгляд Макса на меня куда более пристальный. Чувствую его всей кожей, но не решаюсь посмотреть в ответ. Вместо этого изучаю табло с номерацией этажей.

— Там — это в его квартире? — неожиданно слышу чуть более резкий вопрос, чем предыдущие.

Хотя, возможно, мне показалось. Так и не скажешь, недоволен ли Макс. Мельком смотрю на него и ничего не понимаю — странная мешанина эмоций разрывает грудь. Где уж мне в его реакции разобраться, если свою едва понимаю.

— Да, он нашёл подходящую, будет снимать, — просто сообщаю, как есть, пока мы выходим из лифта. — Но я, наверное, при первой же возможности поеду в общагу. Не готова я пока к такому этапу отношений.

Не понимаю, к чему я последнее добавляю, почему вдруг хочется дать Максу понять, что мы пока с Лёшей не дошли до сожительства… Можно подумать, это не вопрос времени. И вообще, сводный не спрашивал, к чему это ему объяснять?

Кажется, моё лицо стремительно заливается краской. Появляется ощущение, что в моей последней фразе много недосказанности. В смысле я не готова к сексу? Макс даже не знает, что я девственница. И не по себе его в это просвещать, а потому поспешно добавляю:

— В смысле, быстро всё происходит, рано съезжаться, мы ведь только начали встречаться… — осекаюсь, то ли из-за того, что слишком много тараторю и этим столько усугубляю смущение; то ли из-за почти столкновения с Максом. Я ведь в момент этого пояснения дверь подъезда перед ним держу, и неуклюже занимаю место. Чуть не сталкиваемся… — Извини, — тихо добавляю, опять не понимая, я про свои лишние подробности или про неудобство в двери.

На какие-то секунды повисает напряжённая пауза. Макс на короткий миг прикрывает глаза, будто хочет что-то скрыть, а потом беспечно заявляет:

— Не стоит. Ну вот и такси, — он смотрит поверх моей головы, и я разворачиваюсь.

Действительно такси, причём по номерам именно моё. Уже ждёт…

— Да… — без понятия, почему мой голос звучит так слабо, а сердце ускоряет биение.

Мы спускаемся вниз, но я останавливаюсь, не подойдя к такси. Просто не могу идти