Море любви - Фиона Уокер

– Одна?

Девушка кивнула с выражением: «А что в этом особенного?», и он чуть улыбнулся, но напряжение не исчезло.

– Я тоже путешествовал пару лет.

– После?…

– Да, после тюрьмы. Я решил, что мне нужно сменить обстановку. Есть такие места, куда берут даже с уголовным прошлым. Половина ребят в цирке «Феномен» – наркоманы, убийцы и бандиты. Я по сравнению с ними был мелкой рыбешкой.

Эллен удивленно заморгала:

– Вы работали в цирке «Феномен»? Беллинг кивнул:

– А что, вы слышали о нем?

– Я обожаю его! Мы с Ричардом были на одном представлении в Барселоне. Невероятное зрелище! А что вы там делали?

– Все, что придется. Скакал на лошади, выгребал навоз, водил тягач, но больше всего трахался, конечно.

Эллен преисполнилась благоговением. Она восхищенно прижала ладони к щекам. На континенте цирк «Феномен» был объектом поклонения. Культовый и нелегальный цирк не подчинялся никаким правилам и законам, его программа состояла из страшных номеров и опасных трюков, приправленных большим количеством рок-н-ролла. Труппа колесила по миру как община хиппи и славилась необузданностью поведения и конфликтами с властями. Насколько ей было известно, ни одна площадка в Великобритании не рискнула пригласить эту обожаемую публикой команду мотоциклистов, наездников и шпагоглотателей.

– Как я вам завидую! – Эллен прикусила верхнюю губу. – Я мечтала поступить к ним в труппу, но Ричард… В общем, из этого ничего не получилось. Слишком много препятствий.

– А что, вы бы им подошли. Легко могу представить вас среди них.

– Вы не шутите?

– Ничуть. – Шпора улыбнулся, но оставался замкнутым. – Лично я был бы рад вашему обществу. Мне до чертиков надоел французский. По-английски не с кем было словом переброситься.

– Может быть, в другой жизни мне удастся. А вам уже удалось. Вы сделали это. Вы все бросили и странствовали по свету с бродячим цирком!

Шпора сначала внимательно посмотрел на собеседницу, словно опять оценивая ее искренность, а уж потом улыбнулся.

– Да. Я странствовал с бродячим цирком. Во время таких странствий узнаешь о себе – и о людях – побольше, чем в тюрьме, это точно.

– И сколько времени вы проработали там? – Эллен интересовало, участвовал ли он в том представлении, которое она видела.

– Я ушел от них два года назад.

– Почему?

– Сломал ногу.

– Упали с лошади?

– Скорее спрыгнул с нее. У меня не было выбора. Иначе мне бы снесло голову железным цепом.

– Что это значит? – Она сгорала от любопытства.

– Это значит, что я чем-то насолил нашему жонглеру. Как-то я скакал, стоя на спинах двух лошадей, – и тут мне в лицо летит, вращаясь, тяжелый цеп. Я спрыгнул, а нога попала под брюхо лошади. Она была совсем молоденькая, понесла, и моя бедренная кость хрустнула на четыре части. Точнее, сперва на две, но затем сверху прыгнул жонглер.

– Господи, чем же вы так насолили ему?

– Не ему, а ей. Никогда не флиртуйте с женщиной, жонглирующей цепами, молотами и шлифовальными кругами.

– Хорошо, учту это впредь.

– Имейте в виду, нет лучших любовников, чем наездники-каскадеры. – Шпора не удержался и опять перевел разговор на скользкую тему.

– Вот как? – Она медлила, не желая подхватывать его тон из осторожности.

– Но вы, наверное, предпочитаете серфингистов?

– Пожалуй.

Однако их взгляды опять переплетались и дразнили друг друга, неловкость прошла. Сопротивляться бесполезно, поняла Эллен. Это напоминает попытки выкарабкаться из скользкой ванны: опять скатываешься назад, в облако пены. Лучше уж погрузиться в ее обволакивающую негу, отдаться удовольствию. Только сохраняй самоконтроль, напомнила она себе.

– И что же было после того, как вы сломали ногу? – спросила девушка.

– Лечился в итальянской больнице, где чуть не умер со скуки. Потом вернулся в Англию, болтался туда-сюда, хромал.

– Но сейчас вы не хромаете.

– Мне сделали операцию в прошлом году. – Собеседник задрал край шортов и показал темно-красный шрам. – Кость срослась неправильно, поэтому ее снова сломали и вставили штифты. Моя матушка настояла на этом. Теперь я связан по рукам и ногам, черт возьми.

– Значит, вы держали ее в курсе?

– Нет, конечно. Мама уговорила отца, и он разыскал меня. У него кругом связи, знаете ли.

Эллен налила себе еще воды, умирая от любопытства. Что значит на его языке «болтался туда-сюда»? Разъезжал по карнавалам? Менял одну странную работу на другую? Но девушка чувствовала, что пора положить конец расспросам.

Со стороны аллеи донеслось цоканье копыт. Они посмотрели в ту сторону.

– Вот это да! – воскликнул Шпора. Эллен постаралась не обращать внимания на его явное восхищение – для которого, к ее большому огорчению, была причина, и еще какая. Длинноногая блондинка гарцевала верхом на лошади необычной масти. Высокая, тоненькая, с удивительным цветом лица, она смеялась, закинув голову.

Огорчение Эллен еще более возросло, когда девушка остановилась у ворот и радостно обратилась к хозяйке:

– Привет! Вы, должно быть, и есть Эллен?

Натянула кепку пониже на глаза, она кивнула:

– Да. Это я.

– А я – Дилли, дочь Офелии.

Господи, ничего удивительного, что мать обожает ее, подумала Эллен, глядя на россыпь локонов, падавших из-под шляпы, – таких же буйных, как у Фили, но только не темных, а светлых. Те же колдовские зеленые глаза, ямочки на щеках, пыльца веснушек на вздернутом носике. Она была гораздо выше и тоньше Фили, но грудь имела такую же впечатляющую: высокую, круглую, туго обтянутую коротенькой футболкой.

– Мама послала меня за куревом. Я подумала – дай-ка проедусь верхом. Но этот зараза меня совсем не слушает. С трудом на него забралась.

Ехать в магазин верхом на лошади – да еще толком не умея даже сесть на нее – это показалось Эллен пределом идиотизма. Но Дилли излучала неотразимое всепобеждающее очарование молодости, которая всегда права. Мисс Джемисон почувствовала себя старой занудой.

– Очень рада познакомиться с вами, – сказала Эллен, открыв ворота пошире и тут же отскочив назад, чтобы увернуться от разыгравшейся лошади.

– Не обижайтесь на Отто. Он застоялся – шесть недель не гулял. Вообще-то мама должна водить его на корде, но у нее нет времени. Так она говорит. Это значит, что ей лень. Привет. – Дилли улыбнулась Шпоре, который тоже подошел к воротам.

– Джаспер Беллинг – Дилли Джентли, – произнесла Эллен.

Гостья широко раскрыла глаза: