Зависимая - Тори Озолс

Она прислонилась лбом к стеклу, но не видела дороги из-за слез. Ей было все равно, куда они едут, что ее там ждет. Дома, деревья сливались перед ней от скорости и слез. Алекс просто не могла поверить, что все вот так закончилось. Разве мог один проступок резко изменить все? Еще утром она чувствовала его тело рядом, его тепло согревало ее. Сейчас же перед взором стоял его непроницаемый взгляд. «Теперь ты свободна», – со злорадством сказал внутренний голос, вкручивая эти слова в сердце, словно надавливая на острие ножа, которое проткнуло ее. Чувствовала ли она свободу? Нет, и больше никогда не почувствует. Потому что даже кровоточащее сердце принадлежало Девилу. Все в ней принадлежало ему, ее Дьяволу.

Боже, от этой зависимости невозможно избавиться. Ничто на нее не влияло: ни его пощечина, ни его жгучие слова. Даже выгнав ее из дома, он не избавил ее от себя. Он – ее наркотик, который пропитал каждую клеточку ее тела, забрался в душу и сердце, проник в мысли. Глупо, так глупо было пытаться избавиться от того, что уже стало ее частью, ее сущностью. Закрывшись в себе, она не обратила внимания на квартиру, в которую привел ее Даян. Шагала она рефлекторно, а рука мужчины поддерживала ее, не давая упасть. Как только тело ощутило под собой мягкость дивана, она сжалась, свернувшись на нем калачиком.

Даян присел возле нее на корточки, смотря на сломленного Ангела. Его рука убрала упавшую ей на лицо прядь волос, пальцы стерли скатившуюся слезу.

– Тс-с-с, хватит плакать. Ты же не такая слабая, – уверенно проговорил он.

– Зачем я тебе? – хрипло спросила Алекс, хотя ее не так уж и заботил ответ на этот вопрос.

Он громко рассмеялся, и этот смех затронул даже его глаза, чего раньше не было. Снова погладив ее по волосам, пропуская белокурую прядь между своими грубыми пальцами, мужчина с явным вызовом спросил:

– А если я хочу тебя для своего удовольствия, хочу наслаждаться твоим телом? Что ты будешь делать? Драться? Или добровольно отдашься мне, раз Дьявол от тебя отказался?

– Мне все равно, – тихо ответила она. В ее голосе не было эмоций, лишь глухой звук.

– Глупый Ангел. Ну зачем тебе было лезть в мужские игры? Одним поступком ты смогла задеть его единственное больное место.

– Разве у Дьявола оно есть?

– Оно есть у всех. У Дьявола, у его всадников, у тебя. Мы остаемся людьми, даже если поступаем жестоко и бесчеловечно. Не забудь об этом на будущее.

– И как же ты узнал о слабом месте Дьявола? – спросила Алекс, продолжая лежать, не двигаясь, не реагируя на его ласку.

– Я слишком долго был рядом с ним. Дольше Уолтера. Поэтому мне проще других понимать его. А тебя читать легче всего. Ты просто как открытая книга.

– И какое же слабое место у меня?

– Девил, конечно. И страх снова потерять близкого человека.

– Все время забываю, что у вас есть мое досье, – устало выдохнула она. Ласка Даяна успокаивала, но было странно, что она ни капли не боялась, что эта ласка перерастет во что-то большее.

Алекс задрожала. Нервное истощение брало свое. Он поднялся и взял плед с кресла, укрыв им ее. Такой простой жест, но он сказал ей о многом. Даян был словно старший брат, познавший мудрость, но он не делился ею, желая, чтобы она сама научилась на своих ошибках.

– Он никогда не был вспыльчивым и безрассудным, но впервые просчитался. Я забрал тебя, потому что знаю, что он придет за тобой. Просто по-другому уже не сможет. И лучше, если он будет знать, где тебя искать.

– Ты ошибаешься, – с болью в голосе сказала она, запрещая себе надеяться.

– Посмотрим. Но пока ты останешься здесь. В тепле и безопасности. И без моего ведома квартиру не покидай.

Алекс лишь смогла прикрыть глаза в знак согласия. Она так устала. Слишком много чувств, мыслей, переживаний. Голову сдавила тупая боль, и она понимала, что ее нервы просто не выдержат. Ей нужна была эта спасительная темнота. Хотелось заснуть и отдаться ей.

– Поспи, я приеду позже. Привезу твои вещи и еду.

Его слова доносились до нее издали, и она прикрыла глаза, уже не стараясь осмыслить их. Хлопок двери был последним, что она услышала.

Говорят, время лечит, но я не думаю, что эту боль можно излечить. Я стала жить по инерции. Днем на меня находила апатия. Я мало ела – просто не хотелось – и почти все время спала, потому что с приходом ночи у меня начиналась ломка по тебе, и я рыдала в подушку, сжимая ее в своих руках. Мысли в моей голове то и дело рисовали тебя с другой женщиной, представляя, как ты ласкаешь ее тело. Я растворилась в пучине отчаяния и готова была на все, лишь бы хоть мельком увидеть тебя снова.

Время тянулось невыносимо медленно, дни, казалось, превратились в года, хотя на самом деле прошла всего лишь неделя. Семь дней без него. Семь дней отчаяния, презрения, ненависти, боли. И все эти чувства она испытывала к себе самой. Алекс презирала себя за былой страх и желание вырваться. Она ненавидела себя за опрометчивый поступок. Лучше бы она поговорила с Девилом, ведь, возможно, он бы ей ответил. А что она чувствовала к нему? Презирала ли за пощечину? Ненавидела ли за то, что отрекся так легко? Желала ли, чтобы он пришел и умолял вернуться? Хотела ли отомстить? Нет. Все, чего она желала больше всего на свете, – чтобы он появился на пороге, прижал к своему теплому телу и сказал, что больше никогда не отпустит.

Была ли она малодушной? Возможно. Алекс не собиралась спорить с этим. Но кем станет женщина, потеряв самое важное в своей жизни? На что она пойдет, чтобы вернуть это? Ответ был прост и очевиден. На все.

Свист закипевшего чайника ворвался в ее мысли, от которых теперь не было спасения. Привычным движением достав чашку, она заварила себе зеленый чай, уже пятый раз за день, словно горячая жидкость могла растопить тот лед, что сковал ее сердце. Просторная трехкомнатная квартира Даяна, ставшая сейчас ее домом, не давила на нее своими стенами, пусть Алекс и сидела здесь запертая почти дни напролет. Правда, несколько раз она выходила, чем вызвала недовольство со стороны мужчины, но не могла ничего с собой поделать.

Первый раз это случилось два дня назад. Мельком заметив по телевизору, который она включила лишь для того, чтобы разрушить оглушающую тишину, рекламу нового выпуска известного журнала, на обложке которого светилось лицо Девила, Алекс тут же подскочила. Она захотела купить этот журнал, желая снова увидеть его лицо, пусть хотя бы на глянцевой бумаге.

Порывшись в ящиках, она нашла пачку пятидесятидолларовых купюр и бессовестно позаимствовала одну у Даяна. Впервые за семь дней ей захотелось покинуть стены квартиры, до этого у нее просто не было желания. Впрочем, куда она могла пойти? Восстанавливаться в университете, дописывать кандидатскую? Нет, она знала, что больше уже никогда не займется этим. Ту жизнь она старалась вести ради матери, но не ради себя, пытаясь сохранить последнюю нить, что связывала ее с самым дорогим человеком. Нет, они не поссорились – просто перестали общаться, а редкие звонки были короткими и мучительными. У матери давно была другая семья. И пусть она не отреклась от нее и не раз поначалу звала к ним жить, Алекс понимала, что навсегда останется для нее напоминанием о боли и страхе, которые той пришлось пережить. А университет был лишь попыткой доказать матери и самой себе то, что она не так сильно похожа на отца. Больше в этом Алекс не видела смысла.