Жаль, не добили - Александр Тамоников

Он направил автомат на женщину. Та застыла под столом, потом стала выбираться оттуда, вытаскивая горилку. Она двигалась очень медленно, словно боялась, что если дернется, то сообщник раньше времени нажмет на спуск.

Разбираться с возмущенной дамой в планы Гныша не входило. Баб не переспоришь. Он выпустил в Изольду несколько пуль. Ее руки сломались, она ударилась челюстью об пол. Живучесть слабого пола всем известна. Гныш подошел поближе, выстрелил ей в затылок. Вот так-то лучше.

Он перевел дыхание, набрал тот же номер и доложил:

– Вторая половина плана выполнена, пан полковник.

– Отлично, уходи оттуда.

Касьян проверил телефон – сообщений не поступало. В окрестностях поместья прогуливался его человек. Он предупредил бы об опасности, вздумай дорогие гости подстраховаться. Значит, всех положили.

Человеческая тупость и доверчивость беспредельны. Он покосился на тела, разбросанные по всему помещению. Изольда с парнями даже не подозревали, что им было уготовано. Он нашел этих людей во Львове, когда-то служил вместе с ними. Отбирал тех, которых не жалко.

Изольда была отличным снайпером, попадала в лоб сепаратисту с шестисот метров. Хрен с ней, с этой лесбиянкой.

Касьян с невольным восхищением обозрел холл. Двенадцать трупов на полу. Еще пяток на улице. Семнадцать душ к чертовой матери. Никого в огромном съемном доме, только он, самый быстрый и живой.

Гныш почувствовал дикий голод. Он сел за стол и стал запихивать еду в рот прямо руками, не замечая, что ест – креветки, огурцы, колбасу, мясо. Все равно пропадет, протухнет.

Касьян очнулся. Пора сваливать. Скоро сюда примчится свора в погонах. Он залпом выпил рюмку горилки, выбрался из-за стола, вышел через черный ход, перебежал задний двор, вылез из дыры в ограде, которую заранее приготовил. Внедорожник стоял в кустах, ждал своего водителя.

Гныш не боялся, что снайпер, засевший в укромном месте, сейчас нажмет на спуск, выполняя третью часть плана. Он доходчиво объяснил любимому полковнику, что этого делать не надо. Помрет Касьян Гныш, и пойдет гулять по миру компромат на людей, отягощенных высокими должностями.

Ударно-штурмовая группа двумя колоннами двигалась по лесу в южном направлении. Запуганные Шутило и Харченко, взятые в Выжихе, божились, что покажут дорогу, и пока от своих намерений не отказывались.

С ними поработали умные люди из МГБ. Специалист с погонами майора, прибывший из Каргополя, сочетал пристрастные беседы с неким химическим препаратом, очередной революционной разработкой профессора Майрановского.

Новинка работала неплохо, но теперь бойцам фактически приходилось тащить пленных на себе. Их головы вернулись в норму, но координация хромала.

Уже сорок минут группа находилась в пути. Солдаты-сибиряки из стрелковой дивизии, кряжистые выносливые мужики, не привыкли жаловаться на усталость. Они упорно шли вперед, давая фору своим офицерам.

Тяжелый телефонный разговор с начальством принес плоды. Для выполнения боевого задания районному управлению МГБ была придана рота хорошо экипированных красноармейцев. Под покровом ночи их высадили на станции Рошмень и тремя грузовиками отправили в Постычев. Там они отдохнули два часа. В четыре утра командир роты капитан Збруев построил солдат во дворе управления и доложил о готовности. Ударный отряд был усилен десятком милиционеров и опергруппой Кравца.

Западнее Гачевки грузовики съехали с дороги и пропали в низине, заросшей кустарником. Короткое построение, постановка задачи, и два ручейка потекли на юго-запад, в обход Щучьего озера. Двигались быстро, под прикрытием рослой травы.

Пастушок на кляче, выгнавший стадо на пастбище, заметил чужаков и попытался дать деру. Кто-то из солдат бросился наперерез, испугал лошадь. Та взвилась на дыбы, сбросила пастушка. Тот что-то мямлил, пыхтел. Смысл его монолога сводился к следующему: он всего лишь пастушок, племянник старосты дядьки Аврелия. Ему и в голову не пришло бы бежать в село и докладывать о появлении бойцов Красной армии.

Ручейки устремились дальше, обтекая преграды и возвышенности. По лесу бойцы шли двумя параллельными колоннами. Длинноногие гонцы осуществляли связь между подразделениями.

Алексей двигался с первым взводом. За его спиной пыхтели Тамбовцев с Грековым, где-то дальше втихомолку ругался Газарян, чуть не потерявший сапог на топком участке.

Перед каждой колонной шли дозоры, подавая условные сигналы. Крикнет сойка один раз своим трескучим визжащим голосом – двигаем дальше. Дважды – всем сидеть, непонятная ситуация. Трижды, почти без пауз – тревога!

Группа втягивалась в болота. По утверждению проводников, на этом участке они вполне проходимы. Можно не мостить гать, но стоит вооружиться жердинами, чтобы не провалиться в трясину. Солдаты выламывали длинные палки, обстругивали их на ходу ножами.

Тропы через болота действительно имелись, но авангарду приходилось идти осторожно, прощупывать почву, следить за наличием инородных предметов. Встала левая колонна, солдаты передавали по цепочке тягучим шепотом: впереди растяжка, переступать осторожно.

Такая же история приключилась и на правом фланге. Бойцы аккуратно преодолевали опасное препятствие, пошучивали. Мол, нам, суровым сибирякам, пара осколков – что слону дробина.

– Не спешим, товарищи, осторожно, – бормотал, пропуская солдат, комвзвода лейтенант Невзлин. – Неприятности нас и так дождутся.

Разгорался новый осенний день. Листва на деревьях еще держалась, но уже расцвечивалась всеми красками спектра, за исключением разве что синего. Влажный мох прогибался под ногами. Квакали лягушки, полчища кровососов носились в воздухе, атаковали незащищенные участки кожи.

Колонны вышли из болота на возвышенность. Солдаты избавились от жердин. Кряхтели номера пулеметных расчетов. Они волокли на себе тяжелое железо и боеприпасы.

По рядам прошел приказ: привал пять минут, всем укрыться в складках местности!

Рельеф становился сложным. Болота бойцы прошли, но впереди вырисовывались новые трудности. Местность шла на повышение. Подрастали и уплотнялись скалы, вставали на пути какими-то причудливыми редутами. На склоне валялись булыжники, топорщились пучки кустарника.

Разведчики в пятнистых маскхалатах выдвинулись вперед, пропали в траве. Передохнувшие солдаты рассредоточились у подножия возвышенности, ждали приказа. Впереди, по-видимому, начиналось то самое Карпакское урочище, в одном из уголков которого Нестор Бабула устроил свой базовый лагерь.

«Проход не должен быть сложным, – размышлял Алексей, обсасывая травинку. – Они постоянно ходят туда и обратно, не станут сами себе создавать препятствия. Другое дело, выбрать нужную тропу, идущую через весь этот лабиринт».

Подполз Газарян, возбужденный, фуражка на затылке, весь измазанный дарами прикарпатского леса.