Сокровища любви - Розалинда Лейкер

— Как же ей удалось его украсть?

— Не знаю. Я правда не знаю, как ей это удалось, хотя постоянно следила за ней даже тогда, когда случилась вся эта неразбериха. Когда она сняла кольцо и отдала его отцу, я увидела, что камень будто неживой, он словно умер: в нем все погасло, он не излучал живого света. Если бы в этот момент ничто не отвлекло внимание отца, он бы обязательно заметил подмену. Какой ловкий трюк — разбить стекло и под шумок увести из-под носа опытного ювелира кольцо, которое он так тщательно оберегал. Я никогда не слышала о таком изощренном и наглом мошенничестве.

София подумала про себя, что Эдмунду следовало бы вознаградить дочь за оперативность, которая помогла предотвратить кражу. Она была уверена, что он это обязательно сделает. Прошло несколько дней, но никакого вознаграждения не последовало. Тогда она решила поговорить об этом с мужем, но встретила совершенно неожиданную реакцию.

— Айрин выполнила свой долг, и только. Она мой личный помощник, и ее прямая обязанность — защищать нашу собственность.

— Но любого другого сотрудника, будь он на месте Айрин, ты бы обязательно поощрил, — возразила она.

Эдмунд нахмурился.

— Она сама лишила себя права на привилегии. Ты, кажется, уже забыла, что она совершила в недавнем прошлом. Я не прошу ей такого бесстыдства. Она должна быть благодарной за то, что я не выгнал ее из дома. Чтобы спасти беспутную дочь, я даже взял ее к себе на работу. Ни один отец ни за что бы не простил такого поведения, — мрачно сказал он, желая подчеркнуть собственное великодушие и словно напоминая Софии ее вину, о которой пока не догадывался. — Я не желаю, чтобы моя дочь думала, что я все забыл и все простил. Этого не будет. Никогда!

Надежда, которую София лелеяла в душе, не оправдалась. Втайне она мечтала, что Эдмунд разрешит дочери вернуться в Школу Эшби и закончить ее, но этого не произошло. Он был упрям и нетерпим. Таких тиранов София еще не встречала.

В тот день Эдмунду должны были принести только что законченную в его мастерской тиару необычайной красоты. Он собирался отвезти ее заказчику в Париж. Тиара была сделана из драгоценных камней, которые когда-то украшали французскую корону, а потом попали в частные руки. Перед своим отъездом он очень хотел показать Софии это великолепие, состоящее из трех рядов желтых, розовых и бесцветных бриллиантов и девяти крупных сапфиров необыкновенной красоты, обрамленных бриллиантовой россыпью. Редкостное украшение представляло колоссальную ценность. Сидя один в своем кабинете, он не в силах был оторваться от этой красоты, машинально протянув руку к одному из писем, которые только что принес секретарь. На этот раз он решил взять в поездку Софию, которая хотела купить в Париже кое-что из нарядов. Кроме встречи с заказчиком тиары у него была и другая цель: он собирался передать коллекцию камней Фаберже, который в это время должен был находиться в Париже. Среди разных писем в глаза ему бросился конверт с надписью: «Лично в руки». Вскрыв конверт ножом с рукояткой из слоновой кости, он вынул письмо и, развернув его, сразу заметил, что на нем нет ни адреса отправителя, ни подписи, не считая неразборчивых каракулей, имитирующих инициалы. В первой же строке анонимки он увидел имя жены, которую неизвестный отправитель обвинял в самом ужасном, по его понятиям, преступлении — в измене.

Первым побуждением Эдмунда было разорвать и выбросить эту гнусную писанину. Он презирал анонимные письма и их сочинителей. Однако вопреки собственной воле он — строка за строкой — продолжал читать, пока не дочитал до конца это послание, в котором его жену обвиняли в том, что в прошлом году, находись в Ницце, она изменила ему с Грегори Барнеттом. Автор письма во всех подробностях описывал, что их видели во время прогулки, что целую неделю они неотлучно находились на вилле, лишь изредка выходя и сад, где страстно обнимались. И все это «безобразие» тайно наблюдал человек, считавший своим долгом сообщить об этом обманутому мужу. В письме приводились точные даты. Вне себя от ярости Эдмунд схватил свой календарь, лихорадочно листая страницы, относящиеся к тому периоду. Найдя нужную страницу, он взвыл от отчаяния: согласно автору анонимки, Барнетт покинул Ниццу за день до того, как Эдмунд прибыл туда, чтобы забрать Софию домой. Телеграмма! Он послал ей телеграмму, в которой извещал о своем приезде. Эдмунд застонал. Ему надо было нагрянуть без предупреждения, и тогда можно было вышвырнуть анонимку в мусорное ведро и не слушать лживых заверений жены. А теперь уже не отмахнешься от фактов, изложенных на бумаге.

В состоянии дикой ярости и отчаяния Эдмунд сидел, упершись локтями в стол и обхватив руками голову. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Кто послал ему это письмо? Кто таил такую жгучую ненависть к нему? Вначале он подумал о Лестере Уорде, который мог подслушать в приемной разговор двух сплетниц, посвященных в эту историю и не подозревавших, что у стен бывают уши. Однако он сразу отмел эту мысль: Уорд дорожил работой в его фирме и не посмел бы разглашать столь деликатные подробности, которые могли помешать его дальнейшей карьере. Скорее всего, пасквиль сочинила женщина, судя по едкому злорадству в описании деталей. Возможно, кто-то из знакомых Софии хотел разрушить ее брак и запятнать репутацию?

Эдмунд резко вскочил из-за стола, чувствуя, что еще немного — и голова лопнет от клокотавшего в ней бешенства. Нервы были натянуты как струна. Несмотря на все усилия, он потерял способность к логическому мышлению. Жестокая правда, сквозившая в каждом слове этого гнусного послания, перевешивала все разумные доводы.

Немного оправившись от первого шока, он начал сопоставлять детали, которые до этого лишь смутно маячили в его голове. Сейчас он в совершенно ином свете видел те знаки внимания, которыми София и Барнетт обменивались друг с другом в его же собственном доме. Он вспомнил, как она вдруг перестала писать ему из Ниццы, что полностью совпадало с данными анонимного письма. А те разительные изменения в ее внешности, когда он впервые увидел ее после Ривьеры! Только сейчас он понял, почему Барнетт прекратил с ним все деловые отношения и дважды отменял его приглашения поужинать в клубе. Да, он явно избегал контактов. Не исключено, что любовники тайно встречаются до сих пор, когда он находится на работе, а тем более когда он уезжает за границу. Когда-то он страдал от нервных срывов своей первой жены, но она всегда была ему верна, а эта изменила. Мало того что он недавно пережил со своей беспутной дочерью, а теперь его дорогая женушка удосужилась изменить ему, да еще и с коллегой по бизнесу, опозорив его и себя.

Он схватил письмо, в бешенстве не сообразив, что сунул в карман только пустой конверт. Сорвав с вешалки шляпу, нахлобучил ее на голову и принялся искать трость, забыв, что держит ее в руках. Выскочив на улицу, он был одержим только одной мыслью: заставить жену сознаться в преступлении, чего бы это ни стоило. Он готов был снять с нее шкуру, лишь бы выбить из нее признание. Пробегая мимо кабинета дочери, он слышал, как она печатает на машинке. Хорошо, что ее не будет дома, когда разразится скандал с женой, а скандал неизбежен. София должна заплатить за его унижение, и никакой пощады она от него не дождется. Такие мысли бродили в голове Эдмунда, когда он выходил из магазина.