Девять с половиной идей - Антон Леонтьев

За столом, где сидели Ольга, Стивен и Арнольд Постейло, произошло какое-то волнение. Ольга, несмотря на яростный шепот Постейло и мягкие увещевания Стивена, поднялась. Мгновенно внимание зала переместилось на нее, сконцентрировалось на ее красивой фигуре и волевом лице.

– Ваша честь, – обратилась она к судье Джоунз. – Разрешите мне сделать заявление. Это будет гораздо лучше, чем протесты моих адвокатов.

– Как хотите, миссис Маккинзи, – кивнула Ида Джоунз. – Это ваше право. Если вы желаете признать свою вину, то…

– Нет, как раз наоборот! – Ольга магически действовала на присутствующих, даже самоуверенный Мэрдок почувствовал, что она опасная противница.

«А все-таки она чертовски красива и как жестока…» – мелькнула у него мысль. Но это только подхлестнуло Джейсона Мэрдока. Он, сев за стол, приготовился выслушать оправдания и мольбы о пощаде. Но ничего подобного не произошло.

– Я заявляю, – сказала Ольга, и журналисты принялись кто записывать ее слова, а некоторые включили запрещенные диктофоны, – что невиновна.

– Это ваше право, миссис Маккинзи, но не устраивайте из судебного заседания пресс-конференцию, – поморщилась судья. – Если вы невиновны, то вам нечего бояться, справедливость восторжествует.

Затем судья Джоунз объявила, что заседание переносится на завтра, 16 сентября.

Все присутствующие были уверены в том, что Ольга Маккинзи виновна – и присяжные, и простые зрители, и журналисты. Только Мэрдок, в самый последний момент, когда ее уводили женщины-полицейские, встретился с ней взглядом и вдруг понял, что она только что сказала истину. Она невиновна!

Но Джейсон Мэрдок, уже готовый праздновать свой триумф и подняться еще на одну ступень по карьерной лестнице, немедленно отмел это глупое предположение. Разумеется, она виновна. Иначе просто быть не может. Она преступница… Просто ей очень не хочется платить по счетам… Ее глаза лгут, как лжет и весь ее облик. Ольга Маккинзи точно виновна, и в этом не может быть ни малейшего сомнения. И он сделает все возможное и невозможное, чтобы она заплатила за свои преступления. Таков он, Джейсон Мэрдок…

Время возмездия, как всегда говорил его отец, рано или поздно придет…

Учеба в институте оказалась не такой сложной, как предполагала Оля. Веселая жизнь в общежитии и на факультете оставляла ее равнодушной, а перемены, которые были видны невооруженным глазом и понятны любому, тоже не трогали ее. Ольгиной специальностью стали два языка – английский, азы которого были заложены в спецшколе, и французский, который ей приходилось изучать самостоятельно. Больше всего Олю поразило то, что большинство ее сокурсников вовсе не стремились получить знания.

– Зачем это нужно? – резонно говорила какая-нибудь девушка, все существование которой ограничивалось приятным времяпрепровождением в различных компаниях. – Папа и без того сможет устроить меня на теплое место, так стоит ли суетиться?

Вопрос вполне разумный, потому что многие из учившихся, как и в родной спецшколе, были не простыми студентами, их родители играли не последнюю роль в жизни города и области.

Однако Ольга поняла, что знания, которые она может получить бесплатно, дадут ей гораздо больше, чем хорошая компания, случайные связи и ничегонеделание.

Домой после смерти своего приемного отца она приезжала нечасто. Она вовсе не испытывала отвращения ко всему, что произошло, и не мучилась совестью. Просто Ольга знала, что тетя Маша поступила верно, и как раз собственная уверенность в правоте, в том, что некоторые конфликты можно разрешать смертью, была для нее невыносима. Но Оля совсем не жалела о случившемся, более того, она знала, что, если бы это повторилось, она поступила бы так же.

Младший лейтенант милиции Анатолий Панченко оказался первым человеком, которого Оля полюбила по-настоящему.

Познакомилась с молодым лейтенантом Ольга банально – в метро. У нее сломался каблук, и она едва не упала с эскалатора, но ее вовремя подхватил приятный шатен с улыбчивым лицом. Она спешила на новогоднюю вечеринку к друзьям, Анатолий тоже ехал отмечать веселый праздник. Ольга, ужасаясь собственной смелости, пригласила Анатолия к сокурсникам. Так все и началось.

Они встречались достаточно часто, чтобы в конце концов понять, что созданы друг для друга и не могут жить порознь. Оля, которая еще недавно размышляла о том, что в ближайшие годы семейная жизнь не станет ее уделом, теперь была согласна на все, лишь бы быть вместе с любимым. Казалось, все честолюбивые стремления отошли на второй план, и теперь она забыла все то, о чем мечтала, и готова посвятить всю свою жизнь одному человеку – Анатолию.

Он относился к ней так же трепетно и нежно, понимая, что Оля – это самое настоящее чудо. Много раз он говорил, что до встречи с ней его жизнь не имела смысла, у него не было той, кого бы он так обожал, как Олю. А если есть любовь, то что же нужно еще…

Однажды в конце лета, когда в Петербурге уже чувствовалось приближение осени и холодный ветер с Балтики проникал в город, нагоняя какую-то меланхолическую тоску, Анатолий пригласил Олю к себе домой на свой день рождения. Она выбрала самое красивое платье, так как хотела быть единственной и неповторимой. Когда она поднялась к нему, то оказалось, что в квартире они одни. Больше там никого не было.

– Я подумал, – сказал Анатолий, беря ее за руку и проводя в комнату, – что нам больше никто не понадобится. Никаких родственников, шумных знакомых или друзей. Только мы вдвоем, разве это не прекрасно?

Обстановка была очень романтическая. В небольшой гостиной стоял круглый стол, накрытый для двух персон. Полутемная комната была освещена горящими свечами, которые, отбрасывая блики во все стороны, создавали атмосферу волшебной сказки.

– Надеюсь, ты не сердишься, что мы одни, – сказал ей Анатолий.

– Нет, – ответила Оля. – Нет… Я сама давно хотела этого… Кстати, с днем рождения тебя, милый. Вот и мой подарок, – проговорила она, доставая плюшевого медведя. – Специально купила, выражением лица он немного на тебя смахивает.

– Наверное, – рассмеялся Анатолий.

В тот вечер все было великолепно. Они никуда не спешили. Сначала был ужин, приготовленный изумительно, а в такой атмосфере интимности все казалось вдвойне волнующим. После этого последовали медленные танцы, совсем непопулярные в те годы. Музыка, лившаяся из проигрывателя, напоминала о скоротечности времени.

– Толя, – сказала Ольга, прижимаясь к нему, когда пластинка, поставленная уже, наверное, в пятый раз, подходила к концу. – Ты знаешь, что я хочу сказать…

– Думаю, что да, – ответил он. – Но хочу услышать это от тебя. – Он посмотрел на нее, и его взгляд придал ей храбрости.

– Милый, – продолжила она, – в моей жизни еще не было ни одного человека и, уверена, не будет, которого я любила бы сильнее, чем тебя. Я люблю тебя, ты слышишь? И… И хочу тебя…