Доказательство виновности - Чарлз Тодд

— И Диас ждал удобного случая отомстить Хауарду Френчу. Деду нынешнего главы семьи.

— Вот именно, — кивнул доктор Милтон. — Очевидно, к тому времени Френч-старший больше не ездил на Мадейру. Его сменил сын. Диасу не сразу удалось наскрести деньги на билет в Англию — его отец к тому времени умер, а вторая жена, на которой отец женился, пока Афонсо сидел в тюрьме, не собиралась делиться наследством с «блудным сыном». Но наконец, лет двадцать назад, Диас все же добрался до Англии, горя жаждой мести. Он был настолько поглощен своей идеей фикс, что ни о чем другом просто не думал. Причиной всех своих бед он считал Хауарда Френча, и Хауарду Френчу предстояло за это заплатить.

— Когда он приехал в Сент-Хилари, он был вооружен?

— Да, хотя сыну Хауарда удалось разоружить его еще до приезда полиции. У Диаса при себе был нож довольно зловещего вида. Его признали психически неуравновешенным и не стали судить за нападение, незаконное вторжение в частный дом и покушение на убийство. Вместо этого его доставили к нам.

— А куда он поехал, когда его освободили?

— С возрастом он ослаб, зато полюбил садоводство. В Суррее живет супружеская пара по фамилии Беннет; они взяли его к себе младшим садовником. Не думаю, что мысли о мести по-прежнему занимают его. В конце концов, и Хауард Френч, и его сын уже умерли. А Диас заслужил покой.

— Он до сих пор живет в той семье в Суррее?

— Да, конечно. Я получаю от них отчеты каждый месяц.

— Он с кем-нибудь подружился, пока был здесь?

— Я бы не сказал… Кажется, он хорошо относился к одному из своих товарищей по несчастью, но их отношения трудно назвать дружбой. Их скорее объединяло чувство, что оба они изгои, никому не нужны и общество отворачивается от них.

— Я хотел бы побеседовать с тем человеком.

— Он умер во время эпидемии инфлюэнцы. Тогда умерло довольно много наших больных. Эпидемия пронеслась по клинике, как лесной пожар, и так же быстро прошла. Многие из наших пациентов слабы не только рассудком, но и общим здоровьем; они особенно подвержены заражению.

— Больше вы ничего не можете мне рассказать об Афонсо Диасе?

— Нет. Он был странный тип. Я до конца так и не узнал его хорошенько. Во-первых, конечно, из-за языкового барьера и из-за того, что он все время лелеял убеждение, будто другие испортили ему жизнь. Правда, горечь с годами выветрилась. И его душа словно опустела. Он так ничем и не заполнил образовавшийся вакуум.

— И все же вы решили, что его можно выпустить на свободу, к людям, которые ничего не знают о его прошлом?

— Беннетам все о нем известно, — возразил доктор Милтон. — Они убеждены, что мы должны помогать тем, кому не так повезло; они приняли к себе многих наших пациентов, а также нескольких душевнобольных, совершивших преступления, которых признали излеченными. И за все время еще никто не поколебал их уверенности.

Ратлидж подумал, что доктор Милтон поразительно наивен. Как только пациенты выходили из-под его опеки, они, вполне возможно, снова становились такими, как были до лечения. Могли сговариваться, обманывать и даже убивать. А к тому времени, как добрый доктор поймет, как жестоко он ошибался, за его наивность расплатится кто-то другой.

Он поблагодарил доктора Милтона и покинул клинику. Его приезд все же не оказался напрасным. Он раздобыл адрес Беннетов в Суррее. Переночевал он у себя дома, а утром, несмотря на моросящий дождь, отправился в Суррей. Там его встретило солнце; дождевые облака ушли на северо-восток.

Беннеты владели большим имением на границе Суррея и Беркшира. Дорожка вела по довольно густому лесу, зато ближе к дому начинался превосходный, ухоженный парк. Даже цветы на клумбах, как заметил Ратлидж, высаживали не просто так, а подбирали по цвету, чтобы издали было похоже на радугу.

Дверь в дом была распахнута; в прихожую с плиточным полом проникало солнце. Не заметив звонка, Ратлидж уже собирался постучать, когда голос из угла спросил:

— Помочь вам, сэр?

— Я ищу мистера или миссис Беннет. — Обернувшись, он заметил худого как скелет мальчишку.

— Миссис Беннет сидит на террасе и смотрит партию в крокет.

— Проводите меня к ней, пожалуйста.

Мальчишка кивнул и стал ждать, когда Ратлидж подойдет к нему в угол.

— Я Люк, — представился он. — Поправляюсь здесь от туберкулеза.

— Вот как? — ответил Ратлидж, не представившись, хотя он догадывался, что мальчишка этого ждет.

— Да. Свежий воздух и хорошее питание — вот и весь рецепт, — ответил мальчишка. — Я пью много молока.

Терраса, идущая с западной стороны дома, выходила на травянистый газон, где полным ходом шла игра в крокет. Женщина, сидевшая в кресле под черным зонтиком, подняла голову.

— Да, Люк, ты был прав, когда сказал про автомобиль. Чудесно! А это кто?

Ратлидж поднялся на террасу и остановился.

— Моя фамилия Ратлидж.

Женщина нахмурилась:

— Мне казалось, ко мне пришлют человека по имени Мартин. Но, конечно, я могла не расслышать. Что ж, мистер Ратлидж, как видите, мы иногда вместе играем в крокет. Игра развивает командный дух и, кроме того, помогает держать себя в форме.

Глядя на игру в крокет, Ратлидж подумал, что игра развивает в здешних обитателях не командный дух, а нечто другое: соперничество, граничащее с откровенной жестокостью. Все игроки, насколько он мог судить, были мужчинами разного возраста, от пятнадцати до шестидесяти. Все они истекали потом на жаре, все хотели пить, всем было не по себе.

Самой миссис Беннет на вид можно было дать около пятидесяти. Волосы ее уже начали седеть, одета она была не по-летнему строго, хотя и сидела под зонтиком. Ратлидж не сразу заметил, что одна нога у нее искалечена; больную ногу скрывала длинная юбка.

— Да, понимаю, — сказал Ратлидж. — Скажите, пожалуйста, можно побеседовать с вами наедине?

— Я пока не собиралась возвращаться в дом, — ответила миссис Беннет. — И потом, вы ведь наверняка захотите побеседовать с моими слугами.

— Побеседовать?

— Вы же из «Таймс», разве нет?

— К сожалению, нет.

— Вот незадача! — в досаде воскликнула миссис Беннет и, обратившись к игрокам, крикнула: — Давайте устроим перерыв! Это не тот джентльмен, которого я ожидала!

Игроки с готовностью бросили игру и расселись в тени ближайшего дерева. Все, кроме Люка, который по-прежнему топтался за спиной у Ратлиджа.

— Может быть, Люку тоже больше понравится в тени, — намекнул Ратлидж.

— Люк, постой у двери — вдруг все-таки приедет мистер Мартин? Вот умница!

Люк нехотя вышел, и миссис Беннет повернулась к Ратлиджу:

— Ну вот, теперь мы, можно сказать, одни. Какое у вас ко мне дело, мистер Ратлидж?