Сумка со смертью - Александр Тамоников

Остальные этого не видели. Разлетелось стекло, сильная рука вывернула с корнем оконную раму. Мощный удар по входной двери свернул щеколду, дверь распахнулась. В темноту избы ворвались двое, освещая путь фонариками, и влетели через короткие сени на кухню.

– Стоять! Убьем, сука! – вопили они.

Первый споткнулся о натянутую над полом леску и заорал, как ненормальный, когда земля ушла из-под ног. Он грянул вниз, но самое удивительное заключалось в том, что не ударился головой об пол. Голова и руки провалились в распахнутое чрево подпола. Ювелирно точно он, конечно, не вписался, но верхняя часть туловища оказалась в западне. Он как-то извернулся, зацепился руками за обвязку створа. Ноги остались снаружи, упирались пятками в пол, а голова оказалась в подвале. Он орал как бешеный, матерился последними словами.

Второй успел притормозить, вскинул травматический пистолет. Но сбоку на голову обрушился безжалостный удар. Ноги разъехались, как на льду, и «браток» подавился собственным воплем, треснувшись лбом о колени своего товарища. Еще один возник в разбитом окне с задержкой в несколько секунд – все же нужно время, чтобы вскарабкаться на фундамент, перебраться через подоконник. Он спрыгнул на пол. Но Алексей был уже наготове, держа табуретку за ножку. Секунда – и она полетела в очертившийся силуэт. Бросок был что надо! В зоне поражения оказалась голова, верхняя часть туловища. Бедолагу отбросило обратно к окну, он не успел даже толком проораться…

Работать приходилось оперативно, на несколько фронтов. Трое временно потеряли трудоспособность, имеется минутка… Но нет, он слышал, как и в спальне разбилось окно, значит, и туда лезет демон. Пока не видно. Еще бы! Спрыгнуть на пол несложно, но пробиться к выходу из спальни через связанные тела «первой партии» во главе с Герасимовичем – дело непростое. Их выложили в ряд – от окна к двери, предварительно нокаутировав очнувшихся и заткнув им рты. Кто-то шел по телам, не самые приятные звуки доносились из спальни. Алексей летел к двери. А когда она распахнулась, и в комнату полезло НЕЧТО, обрубил ему руки, схватил за ворот, вывел из равновесия подсечкой – и швырнул затылком о стену! Какая-то чересчур уж «кровопускательная» сцена… «Браток» сползал по стене, хватая воздух, как рыба, выброшенная из реки, а по старым обоям тянулась затейливая кровавая дорожка. Не останавливаться на достигнутом! Алексей носился по комнате, как Фигаро. Подлетел к тому, который завис над подполом, пнул его по заднему месту. Тот взревел от дикой боли, ноги подогнулись – и полетел в глубокий подвал, из которого Алексей предусмотрительно удалил лестницу. Он не фашист – набросал внизу каких-то мешков, старых матрасов, которые все равно придется выбросить. Переломаются до смерти – ему же отвечать придется за превышение допустимой самообороны. Под ногами корчился еще один – этот «бык» был здоров, весил не меньше центнера. Он извивался, пыхтел, старался ухватить его за ноги. Как выжить, если наступил на медведя? Тот еще не вышел из дезориентации, двойной удар между глаз лишь усилил ее. Алексей перевернул его на спину – словно бегемота ворочал! Подтащил за шиворот к люку – все, второй пошел! Грузная туша провалилась в дыру с тоскливым воем. Внизу стонали, возились люди. Алексей побежал к тому, которого «отоварил» табуреткой. Тот вцепился ему в грудь и сам стал давить к подполу. Откуда силы? Не выйдет! Будьте взаимовежливы, уступайте места инвалидам! Он рывком развернул его, как партнершу в вальсе, и отшвырнул от себя. Тот снова что-то ломал, жалобно повизгивал. Утрамбовывать в подвал пришлось ногами, но Алексей справился. Третий отправился вдогонку за вторым. В подвале становилось тесно, а в комнате, наоборот, освобождалось жизненное пространство. С последним проблем не было. Лишь возникло легкое беспокойство – не умертвил ли паршивца? Нет, шевелился, стонал. Запутался в своих ногах, как подлодка в рыбацких сетях. Он что-то бормотал, когда Алексей волок его к люку – перлы из великого-могучего, воззвания к милости, угрозы… К черту! Сам себе выбрал такую профессию! Подлечат в тюремном лазарете! Алексей столкнул его в подвал, захлопнул крышку. Из подземелья доносились матерки, крики боли, к которым он сегодня был глух и нем.

Но беспокойство не отпускало – четверо всего, маловато будет. Кто-то наверняка остался снаружи, и не такой он идиот, чтобы примкнуть к товарищам. Старший, ты где? Алексей на цыпочках перебежал к двери, прислушался. В сенях и на веранде тихо, в доме тоже никого не слышно. Но обостренное чутье подсказывало, что баталия еще не кончилась. Он прильнул к стене, начал ногой открывать дверь. Тишина. Нет, что-то хрустнуло в саду – веточка под ногой переломилась? Он сжался в пружину. Выскакивать безоружным? Незачем – «браунинг» Герасимовича в кармане… Он сунул руку в дальний карман, вытащил пистолет, оттянул затвор. Проскользнул через сени, опустился на корточки, гусиным шагом перебрался на веранду…

Оглушительным дуплетом порвало ночной воздух! Теперь точно деревня проснется – если уже не проснулась! Он рухнул носом в пол и вдруг сообразил – не по нему стреляют! Раздался истошный вопль, исполненный боли, страдания, но, слава тебе господи, не предсмертный! Так пальнуть может только старая охотничья берданка. Алексей поднялся и бросился с крыльца с криком:

– Палыч, это я, не стреляй!

Ну, так и есть, злоумышленник прятался за грядкой метрах в десяти от врытой в землю бочки, а Виктор Павлович влупил по нему дробью со своего участка. Когда Алексей подбежал, злоумышленник верещал от боли, вертелся на животе, как карусель с лошадками! Солидный мужик, лет за сорок. Командир, итить его! Физиономия бледная, боль была адская, мужика выгибало. Он попытался дотянуться до пистолета (явно не травматик), но Алексей ногой отбросил оружие. Что-то многовато опасного железа скопилось этой ночью на огороде… Отогнулись штакетины в загородке, пролез Виктор Павлович с берданкой. Он выглядел каким-то виноватым, явно смущался.

– Леха, прости, что пришлось пальнуть в этого засранца… Но я же дробью, только в задницу… Ничего ему не будет, оклемается… Но сам посуди, он ждал тебя, позицию обустроил, приготовился стрелять… Думаю, нет уж, пусть меня посадят, но застрелить своего соседа я не дам…

– Все в порядке, Палыч, – улыбнулся Алексей и похлопал пенсионера по плечу. – Никто тебя не посадит, все в пределах допустимой самообороны, не смертельна твоя пукалка…

Подбежал возбужденный Борька Черкасов.

– Кто палил, мужики?! – Сообразил, в чем дело, принялся ржать, избавляясь от напряжения. Потом выдохнул и добавил: – Все кончилось, Леха? Всех угомонили?

– Думаю, да, – кивнул Воронич. – Четверо в подвале плюс этот, – кивнул он на «быка», активно разминающего поясницу.

– Весь экипаж боевого джипа, – усмехнулся Борька. – Сам джип на южной околице. Они его в балку завели – типа замаскировали. Еще один возле «Порше» лежит – я упаковал его, далеко не уйдет.

Алексей позвонил по номеру, оставшемуся в телефоне. Полковник Миров, ну, и где ваш обещанный спецназ, где пресловутая «голливудская кавалерия», которая приходит в самый отчаянный момент? Все самому приходится делать, а родной полиции только сливки снимать!

Ну, все, округа наполнялась шумом, ревом. Где-то голосила сирена, рычали моторы. Самое время доблестным правоохранительным органам вступать в дело. Облегчение навалилось, он расслабился, доковылял на дрожащих ногах до веранды, сел на ступеньку и проворчал: