Его должница - Олли Серж

— Конечно, отдыхай, — соглашаюсь с ним.

Встаю с кровати на ноги и уже хочу выйти из спальни, как что-то внутри меня щёлкает, затапливая чувствами к Алексею с такой силой, что я возвращаюсь и прижимаюсь поцелуем к его губам.

Пальцы скользят по его щекам и подбородку с утренней щетиной, очерчивая контур. Спазм в груди от густо намешанных, совершенно полярных чувств мешает ровно дышать.

Я не хочу, чтобы наши отношения заканчивались. Мне страшно от мысли, что я когда-то я проснусь в своей девичьей спальне, и тело не будет сладко тянуть от ночных ласк этого мужчины.

Поэтому я целую его ещё… и ещё.

— Анечка, — выдыхает он мне в рот и, обхватив за шею, углубляет поцелуй.

Я взрываюсь. Не понимаю, как снова оказываюсь под одеялом и разрешаю Алексею взять себя третий раз за утро.

И чувствуя, как он движется, как ласкает, как опаляет дыханием мою шею и грудь, впиваясь и оставляя на них собственнические метки, я закусываю губы, чтобы слова признания в любви снова остались при мне.

Мне кажется, что я так больше не могу.

— Ты… — шепчу ему, вкладывая совершенно другой смысл, — самый лучший мужчина.

— Это потому, что тебе сейчас было очень хорошо, — с улыбкой в голосе интересуется он.

— И поэтому тоже, — признаюсь.

Тяжёло дыша, мы замираем в объятиях друг друга. Минута, две, три…

Возня в соседней комнате заставляет меня, как ужаленной, слететь с Алексея и начать метаться по комнате.

— Где мои шорты? Где трусы? — в панике оглядываюсь по углам. — Ксюха сейчас проснётся! Блин!

Куда он их мог зашвырнуть?

Оборачиваюсь на короткое присвистывание и вижу свою одежду в руках Алексея.

— Держи, — он кидает мне только шорты. — А? — я вопросительно смотрю на трусики в его кулаке.

— Это мое, — он отрицательно качает головой.

— Извращенец, — фыркаю я, и понимаю, что мне придётся готовить завтрак без нижнего белья.

Если зайду к сестре сейчас и полезу в шкаф — точно разбужу.

Спустившись на первый этаж первым делом проверяю щенка. Он сладко спит на своей лежанке и дергает задними лапами, будто бежит. Насыпаю ему еды и ухожу на кухню.

Быстро жарю яичницу, бекон, тосты и завариваю чай.

Открываю дверь на веранду, впускаю утренний воздух в дом и ловлю себя на том, что улыбаюсь. Наверное, так начинается обычно день счастливой женщины. Любимый мужчина, собака, красивая кухня и… ребёнок.

— Нюта, доброе утро! — сестра залетает на кухню шумным вихрем и врезается мне в ноги. — А мы с Алексеем уже почистили зубы. Он сказал, что мы сегодня будем делать то, что я захочу. Я попросила зоопарк. Нют, мы же пойдём? — смотрит она на меня с затаенной надеждой, боясь, что я откажу.

— Ты точно все правильно поняла? — задаю ей вопрос, а сама поднимаю глаза на Баринова.

— Точно, — улыбается он и подходит ближе ко мне, понижая голос. — Мы с Ксюшей погуляем, а тебя Глеб отвезёт к бабушке. Мне показалось, что ты хочешь ее увидеть…

— Спасибо, — говорю одними губами, глядя ему в глаза.

Мне действительно очень нужно ее увидеть.

Забота Баринова… она всегда такая неожиданная, но такая точная и абсолютная в моменте, что передо мной даже не встаёт вопрос о том, могу ли я доверить ему сестру. Но я волнуюсь, как воспримет мое отсутствие сама Ксюша, поэтому когда мы садимся за стол стараюсь подготовить почву.

— Зайка, а ты будешь не против немного погулять с Алексеем вдвоём? Мне нужно отлучиться к зубному

Сестра ненавидит врачей.

— У тебя болит зубик? — интересуется она с сочувствием.

— Нет, — отвечаю уклончиво. — Просто нужно показать. Но я могу, если ты хочешь, взять тебя с собой…

— Нет, — морщит носик она. — Я буду с Алексеем в зоопарке.

Баринов прячет ухмылку за чашкой чая.

— Так, вы доедайте, — я встаю из-за стола. — А мне нужно в душ.

— У тебя пол часа, — говорит Алексей и обжигает меня взглядом, который красноречиво даёт понять, что если бы не Ксюха, мне бы однозначно составили компанию.

Аня

— Я разговаривала с женщиной из соседней палаты, — понижает бабушка голос и почему-то оглядывается. — У неё сын какой-то банкир. Ты знаешь, сколько стоит пребывание здесь за сутки?

— Бабуль, разве это важно… — стараюсь ее успокоить, а сама замираю, готовясь услышать сумму.

— Пятьдесят тысяч в день, — сообщает мне бабушка. — Мы на эти деньги раньше втроём месяц жили. Я буду просить, чтобы меня перевели в палату попроще или выписали, как можно скорее.

— Бабуль, успокойся, пожалуйста, — я пересаживаюсь со стула к ней на кровать и кладу голову на плечо. — Алексей все равно не позволит. А врачи сделают, как он скажет.

— Анна, — ее голос становится профессионально-патетичным, — не нужно мне врать. Мужчины не тратят подобные суммы денег «на коллег». У вас отношения?

— Ба, — я вздыхаю. — Ты права. У нас отношения. Непростые. И Ксюша сейчас не с Милой. Она с Алексеем в зоопарке. Я тебя обманула.

— Какой кошмар, — качает она головой. — А как же Никита? — отстраняется и строго на меня смотрит. — Сколько Алексею лет?

— Тридцать шесть… — отзываюсь, краснея под ее осуждающим взглядом, и игнорирую первый вопрос.

— Это настоящая пропасть, Аня! — всплескивает она руками. — Тринадцать лет… Я не знаю, что тебе сказать. В моей молодости это называлось «пойти по рукам».

— Бабушка! — совершенно не ожидая таких определений, я подскакиваю на ноги.

— Я думала, что хотя бы ты меня не разочаруешь, как твоя мать! Двое детей и ни одного мужа! Господи! Да я со стыда сгорала, пока она тобой беременная ходила! — повышая голос бабушка осекается, а браслет на ее запястье начинает мигать красным экраном.

— Приляг, — проглотив обиду, я бросаюсь к ней и помогаю поставить подушку. — Пожалуйста, не переживай за меня, — присаживаюсь на корточки возле кровати и жду, пока бабушка повернёт на меня голову.

— Если со мной что-то случится, на тебе сестра будет, — выдаёт она обвиняющим тоном.

— Ты мне это говоришь каждый день последние шесть лет, — вздыхаю я. — Нет смысла повторять. А Алексей… он очень сильно нам помогает. Он обязательно найдёт тех, кто звонил тебе.

— Я уверена, что это школьники, — отмахивается она. — Последнее время совсем потеряли страх.

Мы синхронно поворачиваем головы на звук открывающейся двери.

— Так, — в палату уверенно заходит немолодой мужчина в белом халате. — И почему же вы снова нервничаете? — строго смотрит на бабушку. — У нас компьютер показывает пульс сто десять. Давайте заканчиваете посещение. Медсестра принесёт укольчик. Не будем пока рисковать.