Охота на Джека-потрошителя - Керри Манискалко

Он мерил шагами гостиную, его прижатые к бокам руки дергались.

– Я понял! Что, если мы оденем тебя в тот костюм коня? Как он назывался? «Дьявольский аукцион» или как-то столь же очаровательно?

Мне хотелось улыбнуться, но я не могла заставить себя сделать это убедительно. Много месяцев назад мне нравились такие вещи, как представление на трех аренах и неправдоподобно огромные слоны. Я даже смеялась над найденной тогда открыткой, на которой был изображен артист, надевший на себя лошадиную голову.

– Убийства не раскрыты, а дядя по-прежнему под подозрением, – сказала я. – Сейчас не время для легкомысленного веселья.

– Да, да. Он и еще целый ряд других сомнительных личностей, – согласился Натаниэль – В газетах пишут, что Скотленд-Ярд сажает под арест любого человека до тех пор, пока его невиновность нельзя будет неопровержимо доказать или пока не появится еще более пугающий кандидат. С дядей они разберутся, а ты будешь терять время зря, пребывая в хандре.

– Я бы не считала доказательство его невиновности пустой тратой времени, – я понятия не имела, почему полицейские отказываются выпустить дядю из сумасшедшего дома. Натаниэль был прав: дядя, конечно, не единственный, кого обвиняли в этих преступлениях. – Газетные источники – это нечто совсем другое. Не могу поверить, что ты их читаешь.

Никогда не видела такой чепухи, а сейчас ее печатали на всех обложках. Репортеры никак не могли оставить обсуждение Кожаного фартука. Они делали звезду из сумасшедшего, прославляли злодея. То, на что способны люди, чтобы продать газету, почти так же отвратительно, как и сами преступления.

– Может быть, они и ужасны, но газеты служат хоть каким-то развлечением, сестра.

– Если честно, – сказала я, – меня от всей этой газетной шумихи тошнит. Зачем превращать убийцу женщин в новость на первой полосе? Мне жаль их бедные семьи.

Хватит с меня этих рассуждений о странностях и чудесах, благодарю покорно. Не стоит отвлекаться на них и терять время.

Однако Натаниэль в последние двенадцать дней поставил себе задачу вытащить меня из глубины моего отчаяния. Его ответом на мои тревоги стали два билета на «Величайшее представление на свете». Он оставался глух к моим возражениям, поэтому я уступила.

В последнюю неделю он заказал доставку кошмарного количества всяких тканей в надежде, что новое яркое платье разгонит все тучи. Если бы только жизненные проблемы можно было решить с помощью платья в оборочках и красивых туфелек! Пусть провалится в тартарары весь мир вокруг нас, лишь бы мы выглядели самым лучшим образом.

– Тогда нам пора идти, – сказал Натаниэль, бросая взгляд на дедушкины часы. Я пошла за ним к экипажу и на этот раз позволила кучеру помочь мне сесть в него, чувствуя облегчение от того, что мы взяли самое быстрое средство передвижения, каким владели.

Я сидела в чернильном море дорогой ткани и старалась подобрать юбки, чтобы дать место брату в маленьком экипаже, а в моей голове кипели различные мысли о том, под каким углом надо изучать это дело.

Натаниэль сидел рядом со мной, он был похож на ребенка, потерявшего любимую игрушку. Я – ужасная сестра. Сижу тут, погруженная в собственные мысли, и эгоистично игнорирую тех, кто играет такую большую роль в моей жизни.

– Знаешь, – я сжала его руку, – у меня все-таки появилось желание поехать в этот цирк.

Натаниэль расцвел в улыбке, и я почувствовала, что несколько оправдала себя перед судом добрых дел, пусть даже мне для этого пришлось солгать.

Здание «Олимпии» было одним из самых великолепных в королевстве; своей красотой и огромными размерами оно соперничало даже с дворцом.

– Смотри, вот оно, – сказал Натаниэль, указывая на здание.

Когда наш экипаж подъехал к громадному комплексу из камня и железа, я увидела, как мимо с пыхтением проходит поезд, выпуская в воздух белые облачка пара с головокружительной быстротой.

Пар – замечательный источник энергии; он так легко доступен, и у него так много различных применений. Я опять вспомнила отцовские уникальные чертежи старых игрушек и военного оружия. Их можно было бы демонстрировать по всему Лондону, возможно, даже в этом зверинце сегодня вечером, и сотни людей ими бы любовались.

Если бы он не перестал их делать.

Последний вагон поезда прогрохотал мимо, и мы снова поехали дальше, направляясь к парадному входу в «Олимпию». В него входили люди, одновременно по четыре человека, готовые сражаться за право первыми увидеть «самое замечательное представление на свете».

– Твои подруги вон там, – сказал Натаниэль. Я увидела Викторию и остальных девушек, похожих сейчас на стайку изумрудных попугаев; они шарили взглядом по толпе, но, к счастью, не заметили меня и исчезли в сутолоке.

– Жаль, что мы их потеряли, – сказала я. Я надеялась этим вечером находиться от них как можно дальше. Они мне даже нравились, но я хотела насладиться обществом брата без посторонних.

Опершись на руку кучера, я спрыгнула с экипажа, и мои каблуки застревали между булыжниками, пока я шла к очереди.

– Ты чувствуешь этот запах? – спросила я. – Он мне напоминает о доме бабушки.

Сладкий и пряный запах благовоний стоял над толпой, вытекал из арки входа, наполняя теплый вечерний воздух удушливым ароматом. Вопреки здравому смыслу мое сердце присоединилось к всеобщему веселому хаосу и воспарило у меня в груди, подобно одной из тех красивых дам на летающей трапеции. Охваченная детским восторгом, я схватила брата за руку и потащила к огромным дверям в самый грандиозный зал на свете.

Оказавшись внутри, я медленно поворачивалась на одном месте, пристально рассматривая купол потолка.

– Натаниэль, это самое чудесное зрелище, какое мне доводилось видеть!

Вся крыша была сделана из стекла и железа; казалось, что все до единой звезды, сверкающие на небе, смотрят на усыпанную драгоценностями толпу и сами улыбаются ослепительными алмазными улыбками.

– В самом деле, тебе следует проводить больше времени среди живых, сестра, – Натаниэль рассмеялся над моим изумлением, но я никак не могла оторваться от завораживающей картины ночного неба.

– Может, я так и буду делать, – я прижала ладонь к сердцу, разглядывая стройные железные балки, арками перекинутые в вышине над нами. Я не понимала, как можно такое построить. – Как может такое малое количество железных ветвей выдержать столько стекла и металла?

Это было потрясающе красиво, и мне казалось, что я смотрю сквозь ветви металлических деревьев.

– Должно быть, это одно из инженерных чудес света, – ответил Натаниэль с усмешкой. Ему каким-то чудом удавалось вести меня дальше сквозь этот хаос.

Чередующиеся полосы черного и ярко раскрашенного шелка свисали с балок, ветер раздувал их над толпой, будто приглашая войти и насладиться экзотическими чудесами.

Маленькие колокольчики и сверкающие бусины, пришитые к концам ткани золотыми нитями, тянули ее вниз, издавали мелодичный звон и создавали легкий ветерок, когда люди входили и выходили.