Сомбра. Кровь предателя - Марина Кошелева

Ошарашенная такой резкой характеристикой, я даже слова сказать не могла - боялась, что голос задрожит от обиды. Сжала губы и отвернулась.

Ничего, потерплю. Главное, добраться до Тархоса, а там мне будет плевать на главу карателей и его мнение. Но утешение оказалось слабеньким. Когда Бейт отъехал, я почувствовала, как, несмотря на сжатую челюсть, дрожит подбородок, а к глазам подкатывают слезы.

Было больно от его слов и от мрачного взгляда. Может, я и правда, переборщила? Доставила ему неприятности? Он даже при нашей первой встрече был гораздо приветливей, даже после дня рождения, когда Алиона впервые дала мне беладорру. Что же произошло сейчас?

Хотя, я, конечно же, все понимала. После разговора у камеры Селестины он стал другим. Вернее, не так - его отношение стало другим.

Вспомнив, что ночью она пришла меня благодарить, я до боли укусила себя за щеку, чтобы не разреветься от нагромождения загадок и неприятностей. Кто ей все же помог? Куда подевалась моя шкатулка? И что мне делать с той болезненной дырой, что разрасталась в груди, когда в голове то и дело звучали обидные слова Бейта.

Мазнув рукой по щеке, потому что пара слезинок все-таки прорвались сквозь внешнюю невозмутимость, я тряхнула головой и крепче сжала поводья.

Каратель считает меня наивной дурочкой. И, может, он даже прав. Но горевать по этому поводу я больше не буду. Впереди Борвелль. Впереди Тархос. Впереди меня ждет отец.

Постоялый двор в Борвелле был большим и многолюдным. Не смотря на удаленность от столицы, город был хорошо развит, и довольно богат.

Когда серые башенки уже были хорошо видны с тракта, ко мне подъехал Теренс и завел разговор, и я с удовольствием его выслушала, отвлекаясь от тяжелых мыслей. Он ни о чем не спрашивал, а просто рассказывал, и, наверное, это было лучшее, что сейчас можно было для меня сделать.

Борвелль называли золотым городом, потому что залежи этого металла были здесь практически неисчерпаемы, и вот уже несколько веков стабильно пополняли королевскую казну. Все здесь выглядело помпезно, особенно главные улицы. Высокие каменные дома с множеством башенок, изящных статуй и узких высоких окон. Теренс рассказывал, что город этот самый древний в Мейре, и именно отсюда началась история всего государства. Я кивала и старалась запоминать, даже не знаю зачем. Но молодой каратель умел преподнести дела давно минувших дней так, что хотелось слушать. И я слушала, забывая обо всем плохом.

Встретили отряд карателей без шума, но с почетом - по распоряжению главы города поселили на лучшем постоялом дворе, каждому выделив по комнате. Окружающие поглядывали на меня с интересом, но не подходили, а я почти не поднимала взгляд и молчала, не желая привлекать лишнего внимания. Пока я не покинула Мейр, нужно быть осторожной. Шесть лет я терпела и пряталась, попрячусь и теперь. Пройдет несколько дней, и я постараюсь забыть свою сегодняшнюю жизнь и этот путь навсегда. Ведь впереди меня ждет что-то несравнимо лучшее.

Приободрившись, я, не замечая усталости от дороги, смотрела в окно собственной комнаты, разглядывая город. Серые башенки, чистая лазурь неба и снующие по узким улочкам люди.

Я так давно не была одна, что, казалось, это какое-то невообразимое счастье - вот так стоять и не чувствовать напряжения от чужого присутствия, от наблюдающих за тобой глаз. Хотелось совсем не выходить из комнаты, но в животе так громко урчало, что я, пообещав себе обернуться за мгновение, покинула комнату и спустилась вниз, чтобы поесть. С супом, хрустящей булочкой и горячим чаем управилась за несколько минут. А потом совершенно обессиленная, уснула, уткнувшись лицом в подушку.

Проснулась уже к вечеру, когда небо перестало радовать город лазурью, и налилось томной тяжелой чернотой. Я лежала в кровати, повернув голову к окну, глядела в эту темноту и думала лишь о том, как ныли мышцы и как болели напрочь отбитые ягодицы после пары дней верхом.

Еще мне хотелось увидеть Парсеваля, задать ему вопросы, но сил на построение связи будто не было, даже подниматься не хотелось - просто лежать и смотреть на небо. Но альм, словно уловив мое состояние, явился сам, вызвав на моем лице неконтролируемую широкую улыбку - впорхнул в комнату и примостился на резную спинку высокого деревянного стула.

Даже обнять его захотелось. Но Парсеваль обжиманий не любил, поэтому я осталась на кровати - только приподнялась на локтях и сдержано поприветствовала ворона.

- И тебе не болеть, - отозвался альм. - Какие новости? Чувствовал, хочешь поговорить.

Кивнув, я все-таки поднялась. Села, упершись ладонями о кровать, и поведала ворону о побеге Селестины, об Артуре, и о том, что кто-то украл шкатулку. На последних словах, Парсеваль дернул клювом и недовольно покачал головой.

- Не уберегла, - безжалостно констатировал он, и я опустила голову, признавая ошибку. -Ладно, не куксись. Разберемся. Твоих спутников я проверю, если шкатулка у кого-то из них

- заберу. Только бы не успели куда-то переправить. Утром, говоришь, пропала?

Не веря собственным ушам, я снова подняла глаза:

- Да. Это было бы... замечательно, - помолчала всего лишь секунду, и поинтересовалась: -Парсеваль, а ты можешь снова попробовать почувствовать отца? Сейчас мы гораздо ближе к Тархосу. Только локона нет, я его у Анси оставила. Можно без него?

И когда альм кивнул в ответ, все мне показалось не таким уж плачевным. Если он найдет шкатулку, да еще и почувствует отца, я точно все вытерплю - подозрения, упреки, молчание, грубость - лишь бы ехать вперед. Лишь бы становится ближе к цели.

- Повторно можно и без локона, - ворон пару раз взмахнул крыльями и закрыл глаза. Поднял клюв строго вверх и застыл, уходя в транс.

Я напряженно застыла вместе с ним, наблюдая, как еле заметно подрагивают черные глянцевые перья, как тянуться от крыльев, словно черные щупальца, тонкие туманные полосы. Как причудливо переплетаются с воздухом, и исчезают возле самого окна.

- Тархос, - открыв глаза, резко гаркнул ворон, и я вздрогнула от неожиданности. - Северная часть. Возможно, столица. Но все так же размыто, не понять.

Нахмурившись, я хотела попросить его глянуть еще раз, но в дверь комнаты постучали -громко и требовательно. Вместе с громким звуком взметнулась в груди тревога.

Альм бросил взгляд на дверь, кивнул мне и пропал. А я пошла открывать.

- Спишь, малек? Не ужинала?

На пороге обнаружился Артур. Как всегда, в отличном настроении. Свеж, бодр, полон сил.

Покачав головой, я скрестила руки на груди, не представляя, как себя вести. Играть и улыбаться, пытаясь что-то выведать? Или разумней будет его избегать? А, может, вообще спросить напрямую? Чутье подсказывало, что Артур не плохой. Но оно же упорно напоминало мне, что тогда у Дорса он мне соврал.

- Нет, не ужинала, - в конце концов, настороженно ответила я. - Не хочу.

- Глупости! - решительно сообщил мужчина, и, хохотнув, потянул меня за руку. За спиной звучно хлопнула дверь. - Давай, давай! Прозрачной скоро станешь, малек. Вот поешь, и оставлю тебя в покое. Провожу в комнату и спи, жирок нагуливай.