Западня - Китти Сьюэлл

Они еще немного посидели, наслаждаясь гудением огня и постоянной капелью с крыши. Но вот уже их окутали сумерки, и Давиду пора было становиться на лыжи и ехать назад, иначе он рисковал оказаться в лесу в полной темноте.

— Да ладно, посиди еще немного, — предложил Иен заплетающимся языком, — попозже я отвезу тебя на машине. — Он поднял бутылку виски, которая была наполнена еще на треть, и радостно ее взболтнул.

— Да уж, — засмеялся Давид, — та еще будет поездка!

Ни количество, ни крепость выпитого не уберегли Давида от глубокого потрясения, когда, возвращаясь назад, он столкнулся с бизоном. Огромный зверь притаился прямо за поворотом, скрытый деревьями. За ним виднелись еще штук десять великанов. Они топтали снег, чтобы добраться до замерзших растений. Голубоватый свет приближающейся ночи окрасил снег, и каждый предмет на нем становился более заметным, пугающе-четким. Бизон выглядел угрожающе-зловещим. Неясная темная громадина медленно надвигалась на Давида, шагая по синему снегу. Он слышал рассказы об одичавшем стаде очень крупных бизонов, которое жило где-то в долине. Несколько десятков лет назад они сбежали с фермы животновода в Альберте, который был большим любителем экзотики. Эта история чем-то походила на историю о лох-несском чудовище: существовала масса баек о таинственном стаде, но никто не знал ни одного человека, видевшего этих животных. Громкое фырканье из ноздрей исполина, хриплое дыхание, низко опущенная голова показались сигналом скорой атаки. Повинуясь инстинкту, Давид сбросил лыжи и кинулся бежать, но эта попытка не увенчалась успехом. Шагнув с лыжни, он тут же провалился в снег по самую грудь. Он метался, карабкался, но не смог продвинуться ни на шаг. Прошло несколько секунд, паника утихла, и он обернулся посмотреть на своего кровожадного преследователя, который спокойно стоял, глядя на нелепую выходку человека, и задумчиво жевал какую-то веточку. Его карие глаза были полны жалости к Давиду. Тогда он осторожно вернулся назад, оказавшись в шести футах от массивной головы быка, и отыскал свои лыжи и палки. Он шел на лыжах в сгущающейся темноте. Получив столь мощный заряд чистого адреналина, он понял, что все-таки не готов к внезапной смерти.

* * *

Дерек Роуз умер. Лесли, та самая коллега и бывшая любовница из Бристоля, однажды вечером позвонила ему на работу.

— Ты можешь говорить? — спросила она с тревогой.

— Да, я как раз собирался заканчивать. Как у тебя дела? Все в порядке?

Она ему сказала сразу. Сама только что услышала эту новость от другой коллеги.

— А теперь послушай меня, — твердо сказала Лесли, — его смерть не имеет к тебе никакого отношения, понимаешь? Метастазы пошли в легкие. У него не было шанса! Возможно, никогда и не было.

Давид был оглушен. Ему нечего было сказать в ответ.

— Послушай, — уговаривала Лесли, — с его матерью все в порядке. Она встретила славного человека, и сейчас они ждут ребенка. Она собирается рожать у нас в больнице. — Она замолчала, ожидая его реакции. — Давид, ну брось. Она знала, что Дерек очень болен. Знала, что все к тому идет.

Давид увидел, что к нему приближается Шейла, и махнул рукой, чтобы она ушла, но женщина осталась и, скрестив руки, смотрела на него холодно и свирепо. Она постукивала пальцами по рукавам и посматривала на часы.

— Может, не стоило тебе об этом говорить, — промолвила Лесли. — Но я подумала, что поступаю правильно.

— Да… Нет, ты поступила совершенно правильно. Конечно, ты должна была мне сказать, Лесли. Спасибо, что сообщила. Я… Мне нужно будет немного времени, чтобы все улеглось. Можно я позвоню тебе позже?

Он положил трубку и уставился в окно. Солнце ярко светило, обещая скорую весну. Но земля этого пока не знала. Она все еще спала под толстым зимним одеялом. И все же Давид видел, что лед подтаивал и крошился, уступая место серой грязи, которая вскоре высохнет. Весна всегда принадлежит живым; здесь это ощущалось, как нигде в мире. И вот он стоит, живой и здоровый. Где же тут справедливость?

— Что случилось? — спросила Шейла. — Ты выглядишь паршиво. Кто-то из дому дал тебе от ворот поворот?

— Можно сказать и так. — Давид повернулся, гадая, есть ли хоть немного сострадания где-то в глубине этих голубых глаз-льдинок. — Кое-кто умер.

Шейла помолчала. После того конфликта в смотровом кабинете между ними все еще ощущалась некая враждебность, но нужно отдать ей должное, выглядела она достаточно мрачно.

— Мои соболезнования, — быстро произнесла она. — Попытайся отвлечься от этого на некоторое время. У нас три потенциальных трупа. Трое ребят чуть не утонули, с серьезной гипотермией. Они угнали машину Боулби и поехали на ней по льду Щучьего озера. Остальное можешь себе представить.

* * *

Той ночью, после долгих часов тревожного прерывистого сна, ему приснился маленький зверек. Холодный влажный нос снова и снова толкал его в бок. Но Давиду было страшно, так страшно, что он не мог пошевелиться. В темноте животное смотрело на него сверху вниз. Это была снежная лисичка, маленькая и остроносая. Давид знал, что это Дерек пришел спросить, почему он умер. Почему Давид убил его? Он закричал, и появилась Шейла. Она тоже хотела получить ответы на вопросы: что с ним не в порядке? почему он такой трус? зачем он звал ее, выкрикивая ее имя? Он не хотел ее, но был зол, охвачен такой яростью, что овладел ею. Ему хотелось сделать ей больно, и она позволила ему это. Казалось, ей даже нравилось. Ее белоснежное тело светилось в темноте, а ложбинка между ног была цвета пламени. Он пытался добраться до каждого темного уголка в ее теле. И когда она наконец начала сопротивляться, он стал бить ее в грудь, в живот, в холмик, покрытый волосками, вьющимися, как змеи на голове горгоны Медузы.

Кардифф, 2006

— Прочти это, — попросил Давид, и Лесли прочитала отчет вслух.

«Давид Эрик Вудрафф может быть отцом ребенка. Полученные результаты двенадцать тысяч раз доказывают, что Давид Э. Вудрафф признан отцом Марка Джереми Хейли. Вероятность совпадений данных ДНК 99 %».

— Совершенно неопровержимо, — подтвердила женщина, покачав головой.

Они уселись в зимнем саду, но сначала пришлось смести осколки стекла с дивана. Стекло наконец-то вывалилось из прогнившей рамы, ударилось о плитку пола и рассыпалось вдребезги, оставив большую дыру в окне. Но погода была теплой, типичное бабье лето. Мягкое солнце, свежий ветерок. Последние погожие выходные перед долгой унылой зимой.

Давид поднялся и пошел к холодильнику за оливками и банками пива.

— Ну-ка расскажи еще раз, — попросила Лесли, открыв очередную банку пива «Стелла».

— Я повторяю, это неправда. — Давид повернулся к ней и глубоко вздохнул. — Я однажды обидел ее, признаю, но секса с ней у меня не было. Не было, я точно знаю. Никогда. Это невозможно. Не может быть… — Он посмотрел на свою лучшую подругу и бывшую любовницу и увидел на ее лице тень сомнения.