Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом - Андрей Анисимов

Закончив беседу, вся компания расселась по машинам и уехала.

Денис Мамонов, несмотря на свою редкую проницательность, сегодня насчет Маки ошибся. Начинающий политик и не думала возвращаться в свою квартиру. Ее “Мерседес” к дому пригнал водитель. А сама Мака, в компании начальника избирательного штаба решила отметить благополучное завершение истории с компроматом. Казиев предложением патронши с удовольствием воспользовался. Они давно не беседовали по душам, а под разговорами подобного рода доктор философских наук подразумевал урегулирование финансовых вопросов. Пока Мака выдавала деньги лишь на свою предвыборную раскрутку, и в собственных карманах Ибрагима оседали крохи.

– Куда ты, девушка, хочешь поехать? – Спросил он Соловьеву.

– Куда-нибудь на воздух. Сам думай. – Благодушно разрешила Мака.

– Гарик, гони на Рублевку. – Бросил Казиев водителю и развалился на переднем кресле. Мака сидела сзади и без конца трепалась по мобильному. Стоило ей прекратить разговор, как позывные на мотив марша тореадора раздавались снова. Казиев слышал, как она называла министров Димками, Саньками и Ваньками, и про себя восхищался преобразованием бывшей шлюхи в деятеля государственного масштаба. Дождавшись короткого перерыва в ее трепе, он достал из кейса конверт с логотипом газеты “Бульварное кольцо” и бросил ей на заднее сидение:

– Прими, бля, подарочек от друга.

– Что это? – Наивно поинтересовалась Мака.

– Твой портрет с мамочкой. – Усмехнулся бандит.

– Молодец, Ибрагимчик. За мной не пропадет.

Казиев хотел возразить, но в ее руке снова ожил мобильник, и он отвернулся. Ехали медленно. Если в городе субботний день позволял автолюбителям передвигаться без пробок, то к загородным трассам это не относилось. В первую половину дня москвичи рвались на природу. Знаменитое Рублевское шоссе тоже испытывало перегрузку. Разница наблюдалась лишь в марках авто, создававших лениво ползущую змею на выезде из города. Отечественных автомобилей в потоке не наблюдалось. Да и иномарки дешевле нескольких десятков тысяч долларов попадались редко. Но цена лимузинов скорости им не прибавляла, и Ибрагим злился. В другом месте он бы велел шоферу включить сирену с мигалкой, но пользоваться спецсигналами на правительственной трассе даже для солнцевского авторитета чревато осложнениями. Сзади и спереди тащились шикарные джипы и дорогие представительские лимузины. В каждом из них мог сидеть высокий чиновник правительства или чин ФСБ. Связываться с подобной публикой бандит остерегался. Но, миновав КПП перед Кольцевой дорогой, транспорт покатил шибче, и Казиев успокоился. А когда из дверей загородного ресторана, куда с шиком подрулил их лимузин в сопровождении двух иномарок с шестерками, выскочил холуй в русском национальном костюме и распахнул им дверцы, даже улыбнулся.

Доктор философских наук тут бывал часто, и его требования в ресторане знали. Бандит желал иметь отдельный зальчик с видом на Москву-реку и у входа в него – столик для своих людей. Шестерки могли закусывать и в тоже время охраняли его покой. Все это ему сегодня предоставили. Хозяина ресторана посещение крутого клиента не напрягало, заведение только что открылось, и гости еще не успели наполнить зал.

– Пусть разожгут камин. – Приказала Мака. Мобильный телефон продолжал надрываться мелодией из “Кармен”, и она его отключила.

– Не боишься запариться? – Удивился Казиев.

– У нас в Глухове говорят: “Жар костей не ломит”. – Ответила она и выложила на стол знакомый конверт с логотипом редакции. Казиев подозвал официанта и распорядился насчет камина. Через минуту в его чреве весело затрещали дрова. Мака подошла и бросила конверт в огонь:

– Вот и все. – Произнесла она, удовлетворенно разглядывая, как языки пламени пожирают компромат, переданный незадачливым шантажистом.

– Зря ты, девушка, маму обижаешь. Мама у нас одна, – высказался бандит. И при этих словах в его злых маленьких глазках на мгновенье промелькнуло нечто человеческое. Сам Казиев, как большинство кавказцев, к своей матери относился с большим почтением, и представить себе ее больную и брошенную на произвол судьбы не мог даже в страшном сне.

Мака поджала губы:

– Мать меня из дома выгнала. Мужика с дочкой поделить не смогла. И ни разу не поинтересовалась, как я выплываю в этом говне. Мне ее не жаль.

– Маму обижать нельзя, – упрямо повторил Казиев, расчесывая свой пробор перед зеркалом: – И если, бля, опять эта история выплывет, твои избиратели тебя не поймут.

– Не выплывет. Она скоро сдохнет. У нее уже метастазы. А от людей я ее спрятала. Утром в частную клинику увезли, аж под Питер. Пусть поищут…

Несколько официантов чередой внесли подносы с напитками и закусками. Мака продолжала стоять у камина. Бумаги убиенного шантажиста давно сгорели, и даже пепла от них не осталось, а она все продолжала взирать на огонь:

– Спасибо тебе, Ибрагим. Ты меня сильно выручил…

– Ладно, садись, девушка, выпьем, бля, покушаем. Друзья должны помогать друг другу. Только я к тебе, бля буду, со всей душой, а ты ко мне, бля буду, попой… – Перешел к делу Казиев.

– О чем ты, Ибрагим? – Насторожилась Мака.

– Сама, бля, знаешь. Я твоей херней занимаюсь, свои дела на хер забросил. Политика это хорошо, а капуста, бля буду, для меня лучше. Хули, бля, только в игры играть. Деньги надо зарабатывать.

– Я же плачу. – Возмутилась Соловьева: – Только за последний месяц около семисот тысяч на твой штаб перевела.

– Не на мой, бля, а на свой, – поправил ее доктор философских наук: – Тебе, что, бля, отчитаться за каждый грюн? Ты, девушка, расценок не знаешь? Только один канал за двадцать минут твоего базара, бля буду, пятьдесят штук к ним на хер слил. А разворот “Комсомолии” ни в курсе, во что обходится? А аренда залов? Ты на неделе по три раза, бля, встречи устраиваешь. А на пайку в зеленых каждому сказочнику? А наглядная ксива в типографиях? Нет, девушка, если посчитать, я не уверен, что, бля буду, своих не доложил… Мои пацаны по твоим делам за красивые глазки бегают? Я их, бля, только за сегодняшний фейерверк по штучке премировал. Редакцию газеты палить это не табачный киоск. О мокрухе, бля, уж не говорю, репортера мочить даром лохов нет.

– Подожди, не тараторь. – Поморщилась Мака: – Мы же вместе идем. Я выиграю, ты в доле. Забыл?

– Ты мне, бля, про потом песни не пой. Я сам петь умею. Ты мне про сегодня скажи.

Мака достала из сумки мобильный телефон, включила его и не мигающим взглядом уставилась на Казиева:

– Сколько ты хочешь?

– Стольник-то за месяц я, бля, заработал?

– Годится. – И она набрала номер: – Толян, переведи на “Узник совести” сто пятьдесят штук зеленых из Кипра. – И повернулась к Казиеву: – Для друзей я щедрая. Наливай, сам говорил, пора выпить и закусить.

– Больше базара нет. – Ухмыльнулся доктор философских наук и разлил коньяк: – Давай за тебя. Станешь, бля, президентом, амнистию всем нашим объявишь.