Гибель королей - Бернард Корнуэлл

– И тебе для этого понадобились копья?

Годрик проигнорировал вопрос и жестом указал в сторону выхода из проулка.

– Ты идешь?

– С удовольствием, – ответил я и последовал за ним через город.

Прохожие на улице молча смотрели нам вслед. Хотя мы с Осфертом остались при мечах, мы все равно выглядели как пленные под конвоем. Когда мы подошли к дворцовому парадному, управляющий потребовал, чтобы мы сдали оружие. Это было в порядке вещей. Только личной охране короля дозволялось носить оружие во дворце, так что я передал «Вздох змея» управляющему и последовал за Годриком мимо личной часовни Альфреда к маленькому домику с тростниковой крышей.

– Тебе предложено подождать здесь, лорд, – сказал Годрик, указывая на дверь.

Мы зашли в комнату без окон. Из мебели здесь имелось две лавки и стол, на стене висело распятие. Люди Годрика остались снаружи и, когда я собрался выйти, преградили мне путь копьями.

– Мы хотим есть, – сказал я, – и выпить. А еще нам нужно ведро, чтобы пописать.

– Мы арестованы? – спросил Осферт после того, как нам принесли еду и ведро.

– Похоже на то.

– А почему?

– Не знаю, – ответил я.

Я поел хлеба и твердого сыра, а затем лег на влажный земляной пол и попытался заснуть.

Стемнело, когда вернулся Годрик. Он все еще держался учтиво.

– Пойдем со мной, лорд, – сказал он.

Мы прошли через знакомый двор в один из малых залов, где в очаге ярко горел огонь. На стенах висели кожаные драпировки, на которых были изображены различные святые западных саксов. В дальнем конце зала стоял стол, застланный голубой скатертью, и за ним сидело пять церковников. Трое были мне не знакомы, зато двоих я узнал, и оба не числились среди моих друзей. Один – епископ Эссер, мстительный валлийский священник, наперсник Альфреда, другой – епископ Эркенвальд. Они сидели по обе стороны от узкоплечего человека с седыми волосами вокруг выбритой тонзуры и остреньким, как у голодной куницы, личиком. Облик дополнял длинный нос, умные глаза и тонкие, слегка вздернутые губы, которые открывали кривые зубы. Еще два священника, помоложе остальных, сидели по торцам стола. Перед каждым стояла чернильница с пером и лежала стопка пергамента. Они, судя по всему, оказались здесь, чтобы делать записи.

– Епископ Эркенвальд, – поприветствовал я его и перевел взгляд на Эссера. – Кажется, я тебя не знаю.

– Сними с его шеи молот, – сказал Эссер Годрику.

– Дотронешься до молота, – предупредил я Годрика, – и я поджарю твою задницу на огне.

– Хватит! – Голодная куница хлопнула ладонью по столу так, что чернильницы подпрыгнули. Два священника-писаря стали быстро что-то строчить. – Я Плегмунд, – объявил он.

– Главный колдун Контварабурга? – уточнил я.

Он уставился на меня с явной неприязнью, затем подвинул к себе лист пергамента.

– Тебе придется кое-что объяснить, – сказал он.

– И на этот раз никакого вранья! – сурово предупредил Эссер.

Много лет назад в этом самом зале витан устроил мне допрос по поводу преступлений, в которых, если говорить по правде, я был виновен. Главным свидетелем моих преступлений был Эссер. Во время того допроса я лгал напропалую, и Эссер знал это. С тех пор он презирал меня.

Я хмуро посмотрел на него.

– Как тебя зовут? – спросил я. – Ты напоминаешь мне кое-кого. Он был валлийским негодяем, жалким куском дерьма, но я убил его, так что ты не можешь быть им.

– Лорд Утред, – устало проговорил епископ Эркенвальд, – прошу тебя, не оскорбляй нас.

Мы с Эркенвальдом недолюбливали друг друга, но в былые времена епископ Лундена показал себя эффективным правителем и не стоял у меня на пути в период битвы при Бемфлеоте, более того, своим организаторским талантом он внес немалую лепту в победу.

– Каких объяснений вы хотите? – спросил я.

Архиепископ Плегмунд подвинул к себе свечу, чтобы лучше было видно пергамент.

– Нам рассказали о твоей деятельности этим летом, – сказал он.

– И вы хотите поблагодарить меня, – усмехнулся я.

В меня впился его холодный, острый взгляд. Плегмунд прославился своим аскетизмом, он отказывал себе в любых удовольствиях, будь то еда, женщины или роскошь. Он служил своему богу, создавая себе неудобства, молясь в уединении и ведя отшельнический образ жизни. Почему люди восхищались им, я не знал, но христиане говорили о нем с благоговейным восторгом, особенно когда он отказался от отшельничества, чтобы стать архиепископом.

– Весной, – начал он высоким, визгливым голосом, – у тебя состоялась встреча с человеком, который называет себя ярлом Хестеном, после этой встречи ты поехал на север в земли, которыми владеет Кнут Ранульфсон, а потом ты побывал у ведьмы Эльфаделль. Оттуда ты отправился в Снотенгахам, занятый Сигурдом Торрсоном, а затем снова встретился с ярлом Хестеном.

– Все верно, – беспечно сказал я, – только ты кое-что упустил.

– Вот опять ложь, – фыркнул Эссер.

Я посмотрел на него.

– Тебя мать в детстве табуреткой шандарахнула по голове?

Плегмунд снова ударил ладонью по столу.

– Что мы упустили?

– Один маленький правдивый фактик о том, что я сжег флот Сигурда.

Все это время Осферт ощущал, как усиливается враждебная атмосфера в зале, и его беспокойство росло. Наконец он не выдержал и, не сказав мне ни слова, вышел. Ни от кого из тех, кто сидел за столом, не последовало никаких возражений. Осферт их не интересовал, им нужен был я.

– Да, мы знаем, что флот был сожжен, – сказал Плегмунд, – и мы знаем причину.

– Расскажите-ка.

– Это был знак датчанам, что пути назад у них нет. Сигурд Торрсон уверяет своих сторонников, что их жребий – захватить Уэссекс, и в доказательство этого он сжег собственные корабли.

– И вы верите в это? – поинтересовался я.

– Это правда, – отрезал Эссер.

– Тебе вбили эту мысль в башку топором, поэтому она не может быть правдой, – заявил я. – Ни один северный лорд никогда не сожжет свои корабли. Они стоят целое состояние. Это я сжег их, и люди Сигурда пытались убить меня за это.

– О, никто не сомневается, что ты был там, когда они горели, – сказал Эркенвальд.

– Ты не отрицаешь, что встречался с Эльфаделль? – спросил Плегмунд.

– Нет, – ответил я, – точно так же, как я не отрицаю, что разгромил датские армии при Фернхамме и при Бемфлеоте в прошлом году.

– Никто не отрицает, что ты оказывал услуги королевству, – сказал Плегмунд.

– Когда тебе это было выгодно, – ледяным тоном вставил Эссер.

– Ты отрицаешь, что лишил жизни аббата Деорлафа из Буккестана?