Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин - Валерий Большаков

Рвались снаряды и мины, пулеметные очереди косили траву и людей.

– Поползли, – скомандовал себе Быков.

Ползти пришлось не долго, вскоре он миновал свежий бруствер и скатился в траншею.

На него оглянулся сержант с автоматом, ощерился.

– Товарищ летчик, вы откуда к нам?

– С неба, – буркнул Григорий. – Командный пункт части где?

– Пойдем, провожу.

Погон сержант не видел, а в лицо не признал.

Да оно и к лучшему, Быков к дешевой популярности никогда не стремился.

Что хорошего, когда тебя узнают в толпе?

Где еще можно затеряться человеку, побыть в одиночестве, если не среди подобных?

Нет, в «звезды» он рваться не будет. На фиг, на фиг…

В КП обнаружился командир полка.

С биноклем он стоял у амбразуры и наблюдал.

– Это на тебя охоту открыли? – спросил он.

– На меня, – буркнул Быков.

– Ничего, двоих ты сам спустил. Нормальный размен.

– Да неохота размениваться.

– Эва как…

– Вытащить самолет не поможете?

– А чего ж? Отобьем танки и подмогнем. Сядь пока, а то бледный весь, в кровище… Секундочку. Таня!

Прибежала молоденькая санитарка, осмотрелась и сразу же занялась Быковым – промыла раны на лбу, удалила кусочки стекол от разбитых летных очков и сделала укол от столбняка.

Слава богу, глаза целы…

– Жить буду? – спросил Григорий, лишь бы увидеть улыбку на плотно сомкнутых девичьих губах.

– Еще как! – улыбнулась санитарочка. – Вот, выпейте.

С жадностью заглотав стакан холодной колодезной воды, Быков выдохнул и отвалился к бревенчатой стенке командного пункта.

В углу стояли ящики, заполненные бутылками с «коктейлем Молотова».

Перехватив его взгляд, комполка сказал:

– Прихватишь парочку с собой. Если не вытащишь самолет, то сожжешь.

– Прихвачу. Хотя жалко жечь.

– Ну не оставлять же врагу!

– Тоже верно…

Григорий неожиданно испытал то состояние, которое ранее ощущал лишь в кино, когда шли фильмы «про войну».

Это было что-то вроде слияния, совмещения со временем. Можно подумать, что раньше он тут был гостем…

А что, разве нет?

Даже, когда сбивал «мессеров», он чувствовал себя пришельцем из будущего, путешественником во времени, потерявшим свою МВ.

А теперь?

Он что, своим стал в этом мире, насколько жестоком, настолько же и наивном мире «сталинской эпохи»?

Ну-у, своим, не своим, но и не чужим. Это точно.

Близкий взрыв снаряда ударил так, что землянка вздрогнула, а сверху труха посыпалась.

Полковник хладнокровно снял фуражку, отряхнул ее и надел.

– Расколошматим немца? – спросил он, не поворачивая головы. – А, летчик?

– Да куда мы денемся…

Командир рассмеялся и снова поднес бинокль к глазам.

– Ага! Заворачивают немцы! Трех пожгли… Нет, вру – батарейщики четвертого подбили. Молодцы… Ну, погоди малость. Сейчас мы их отгоним…

Ждать пришлось до ночи – самолет лежал в поле, и открыто подойти к нему не удавалось – немцы сразу же открывали минометный огонь.

В темноте Быков и взвод добровольных помощников покинули окопы и направились к «Ла-5».

Проще всего было списать истребитель, забыть о нем, но у Григория к такому подходу не лежала душа.

Жалко было машинку.

Да и денег она стоит немалых. Чего ж добром-то разбрасываться?

«Лавке» той ремонту на пару дней, умельцы из ПАРМа быстро ее до ума доведут.

Немцы в этом вопросе – ребятки ушлые.

Подбили танк? Тут же волокут в тыл.

Откапиталят – и на передовую.

– Лопаты не забыли?

Пехотинец, ползущий рядом с Быковым, прокряхтел:

– С с-собой. А г-г-где к-копать?

– Под крыльями.

– З-зачем?

– Чтобы выпустить шасси.

Иначе никак – трехтонный самолет на руках не потащишь.

Копать чернозем было нетрудно, хотя орудовать саперными лопатками, стоя на коленях – та еще морока.

– Да все, вроде, – сказал молодой солдатик, отпыхиваясь. – Глыбокая, вроде.

Быков проверил и кивнул.

– Сейчас я…

Выпустить шасси получилось без проблем.

– Д-дело! На к-к-колесах т-только так в-выйдет!

– Цепляй!

– Вытравливай, вытравливай…

– Погодь, крюк перецеплю. Готово!

Комполка пригнал трехтонку «УльЗИС», пехота живо закрепила хвост истребителя в кузове, и шоферюга завел двигатель.

– Давай, помалу!

– Пошла, пошла!

Подвывая мотором, «УльЗИС» поволок «лавку» прочь.

Быков, пожав руки «землекопам», догнал машину и вскочил на подножку.

– Поехали!

– Первый раз с таким прицепом! – хохотнул водитель с великолепным чубом, выпущенным из-под пилотки.

– Жизнь такая.

– Правда ваша!

Ехали всю ночь, но дремать себе Быков не позволял – надо было следить, чтобы консоли крыльев не задели чего по дороге, дерево или столб.

Утром добрались до маленького сельца, там плоскости крыла отсоединили, уложили в кузов «УльЗИСа» между хвостом и бортами и закрепили по-походному.

Таким манером ехать было куда сподручнее – «прицеп» никому не мешал на дороге.

После обеда Григорий доехал до Студенца, а там и аэродром рядом, но 4-ю эскадрилью на месте не застал – пилоты искали комэска…

Прибежавший Бабков только выдохнул с облегчением, да и облапил «пропажу».

– Жди! – сказал он. – Твои вот-вот вернутся. – Указав на забинтованную голову, спросил: – Серьезное что?

– Пустяки, дело житейское…

И пяти минут не прошло, как в небе загудели «лавочки».

По очереди сели, покатили к стоянке.

Первым свой самолет покинул самый глазастый – Володька Орехов.

– Командир! – завопил он. – Живой!

– Да что мне сделается…

Тут и остальные-прочие подвалили, насели, хлопали по плечам, хотя и с осторожностью – видели повязку.

Марлен тоже был тут и представлял собою душераздирающее зрелище.