Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин - Валерий Большаков

Ощиплем и ошмалим…

Спикировав и набирая высоту, Григорий ударил трассерами под брюхо «Юнкерсу», следующему в очереди.

Крыльевой бак был пробит, но бензин не загорался, сеясь серенькой моросью.

Короткая очередь – и загорелось.

Гори-гори ясно!

Полыхнуло…

Девятка «Юнкерсов», скоропостижно ставшая восьмеркой, стала распадаться – без ведущего каждый экипаж сам искал ответ на вопрос: «Куды бечь?»

Самолеты опорожняли бомболюки и налегке, бреющим подавались на запад.

Проскочив над строем, Быкову удалось свалить еще одного бомбера, когда на его группу навалились «фоккеры».

Тут Григория словно окатило холодной водой – распаренному, потному, в душной кабине… Приятно.

Это было, как второе дыхание для бегуна – Быков совершенно успокоился, даже колотившееся сердце «сбавило обороты».

Григорий усмехнулся: мелькнувшее у него сравнение было не случайным – он словно сам перевоплотился в самолет.

Отрастил себе «стальные руки-крылья», и вот уже в груди запекло от «пламенного мотора»…

Быков видел всех своих врагов и всех однополчан, он точно знал, как свергнуть с небес первых и защитить вторых.

Знал и умел.

Его «Ла-5» ворвался в «собачью свалку» с ходу.

Короткая очередь – и кабина подвернувшегося «фоккера» расколочена вдребезги, в кровавые брызги.

С небрежной ленцой довернув, Григорий в упор выпустил снаряды по второму немецкому истребителю, гвоздя мотор.

Готов.

Увернувшись от дымчатых шнуров трасс, ответил, словно на дуэли.

Немецкий пилот промахнулся.

А вот он попал.

– Есть! – крикнул Орехов. – Три и три! Шесть – ноль в твою пользу, командир!

– Сзади, Володя!

Ждать, пока ведомый среагирует, Быков не стал – перечеркнул кабину «фоки» трассой.

Самолет противника стал валиться на крыло, пока не вошел в штопор.

– Аллес капут!

– Семь – ноль!

Немцы дрогнули, бешеная карусель, где крутились краснозвездные истребители, мешаясь с теми, что были заклеймены крестами, стала растягиваться, «Фокке-Вульфы» покидали место битвы по одному.

В следующий момент все резко осложнилось – подвалила эскадрилья «лаптежников» – «Юнкерсов-87».

Эти, в отличие от давешних «Юнкерсов», драпать не стали – сбросили бомбы куда-то в поле, облегчились – и кинулись на подмогу «фокам».

Бомбовозы из «лаптежников» были хилые, зато в ипостаси штурмовика этот самолет представлял собой опасного соперника.

Имея под консолями две 37-миллиметровые пушки, они могли поспорить с кем угодно.

Да только и «лавочки» не были беззубы…

Быков сбил двух «лаптежников», Орехов – одного.

Открыл счет и Яценюк – крепко зацепил «лаптя», аж дым пошел.

А после и огонек завился…

И полетел «лапоток», куда ему положено, туда, где кончается небо и начинается земля.

Прах к праху. Аминь.

Небо как будто само очистилось от немецких самолетов – «фоккеры» улетали на запад, догоняя «Юнкерсы».

Пропагандист-агитатор в своей горячей речи непременно окрестит это бегство трусостью.

Вот только трезвомыслящие немцы считали иначе – они покидали место воздушного боя, дабы не понести неоправданных потерь.

Ведь у них под крыльями не родной Фатерлянд, а варварская Россия. Так какой смысл гробиться?

– Я – «Колорад». Уходим.

На аэродроме их встретил траур – не вернулся из боя командир 2-й АЭ, Александр Мошин.

Бабков молча хлопнул Григория по плечу, снял фуражку, вытер потный лоб.

– Я на вторую Савельева поставил, – проговорил он, – знаменосца нашего. Дельный, вроде, парень.

Быков кивнул.

– Должен справиться.

– Помянем вечерком наших ребят?

– Что, еще кто-то… того?

– Из «братского» полка восьмеро погибли. Двое пропали без вести… Ну, считай, тоже… там.

Григорий мрачно покивал.

Обратив внимание на суету, разводимую инженером полка, он поинтересовался:

– Чего это «гвардии Петрович» там делает?

Бабков обернулся.

– А-а… Это нам локаторы завезли.

– Да-а? Это дело!

С Микояном, Котовым и Володькой Ореховым Быков приблизился к компании техников и радистов.

Развернуть локатор РУС-2 было несложно, он размещался на трех грузовиках – четырехтонном шестиколесном «ЗИС-6» и парочке «ГАЗ-ААА», тоже трехосных машинах.

На «ЗИСе» стоял фургон со здоровенной передающей антенной, на «Газоне» находился другой фургон – с приемником.

Оба фургона вращались, улавливая «эхо» от самолетов. На третьем грузовике тарахтел генератор.

Цели на экране выглядели узкой вертикальной полосой на темном фоне. От истребителей метка тусклее, от бомбовозов – поярче.

Быков ничего не понял в мельтешении сигналов, но планшетисты на КП уверенно наносили на карту воздушную обстановку по данным с «Радиоулавливателя самолетов»[18].

Для этого у них были особые фишки – оловянные фигурки самолетов, помеченных цифрами 2, 4, 8, 16.

Если «Юнкерсов» или «фоккеров» летело больше, соединяли несколько фишек.

– Недурно, да? – повернулся Григорий к Микояну.

Лишь теперь он заметил, что Степан нервничает.

– Ты чего?

Микоян оглянулся и сказал:

– Я, пока вы летали, «Хана» гонял. Потом мы с ним пошли дровишек собрать и наткнулись на странных персонажей. Пятеро их было. Главное, все в форме НКВД, а скрываются, исподтишка аэродром наш разглядывают. У двоих бинокли. А потом тот, кто у них старший, сказал: «Сталин вылетел. Ждем». И они ушли…

– Вот, новости…

Быков задумался. Потом вынул «Астру» из кобуры, проверил, снял с предохранителя и сунул обратно.

– Если энкавэдэшники и впрямь по твою душу явились, – медленно продолжил Степан, следя за Григорием, – то зачем им тогда прятаться?

– А кто тебе сказал, что они из НКВД?

– А откуда? – вытаращил глаза Микоян.

– Вот и я бы хотел знать, откуда.

– Не нравится мне все это…

– Думаешь, я в восторге?

– Вот ведь… Я нашим не докладывал, тебе первому.