Самба «Шабаш» - Эрве Жюбер

— Открывай, жестяное пугало! Я хочу войти! Я проделал весь этот путь не из простого любопытства!

Мартино умолял, угрожал, поносил существо, даже ударил ногой по лодыжке Талоса, ощутив, как вспыхнула боль в пальцах. Тщетно. Существо не сдвинулось ни на миллиметр. В конце концов Мартино, обессилев, уселся на некотором удалении. Звезды над головой поменяли расположение. Но свет в этом мире оставался белым, если не считать отблесков от панциря Талоса, а дверь оставалась такой же темной. Мартино застрял в преддверии рая. И ощущал голод.

Снял рюкзак, порылся в нем, отыскал бутылку воды и три пшеничных хлебца. Проглотил скудный ужин, пока недвижный Талос следил за ним. Прошло десять, пятнадцать минут. Ни одного нового визитера не появилось. «Все же странно, — пробормотал Клеман, оглядывая безбрежность. — Здесь должна быть бездна народа. Быть может, есть еще один вход».

Он обследовал стену в обе стороны, прыгая, как антилопа. Преграда как слева, так и справа упиралась в две отвесные скалы, по которым нельзя было вскарабкаться. Удрученный Мартино вернулся на прежнее место. «А если я не умер? — спросил он себя. — Но тогда где я?»

Он уселся прямо перед Талосом и от нечего делать извлек из рюкзака футляр со своим колдовским древом. Стрела амазонки оставила на нем царапину. Сама стрела потерялась в пути. Не важно.

Роберта передала ему пергамент еще до их размолвки. Драгоценный документ был одной из тех редких вещей, которые всегда путешествовали с ним. Он развернул свиток и стал пальцем отслеживать ответвления древа, значки, нанесенные пером Роземонда, пытаясь разгадать тайну начала и конца…

Отпечатки основателя династии и отпечатки последнего ее представителя, самого Клемана, совпадали, но были зеркальными отражениями. Роберта, рассказывая ему о древе, не упомянула об этой странности. Молодой человек подозревал, что она не заметила этого. Он нарисовал свои значки в пыли перед собой — X, похожий на растяжки каменщиков, ракушку, машину с двумя антеннами, инструмент непонятного назначения, опрокинутую букву М и изображение Луны в начале цикла. Стер изображение ладонью и нарисовал значки основателя династии, те же, но в обратном порядке, и столь же таинственные, как отображение в зеркале.

Он готовился стереть рисунок, когда заметил уголком глаза движение, и застыл. Талос сдвинулся с места, Он шел прямо на Мартино, который из осторожности встал. Человек-бык присел на корточки перед отпечатком основателя династии и провел шарнирным пальцем по рисунку. Потом выпрямился. Его металлические глаза без зрачков уставились на молодого человека.

— Наконец вы вернулись, хозяин.

— Что? — выдавил Клеман,

Талос вернулся к двери, уперся в нее. Циклопические створки с визгом разошлись в сторону. Движение воздуха подняло вихри пыли вокруг Клемана, двинувшегося к проему.

— Что это за бред? — пробормотал он, увидев то, что защищала стена.

Храмы, пирамиды, монументы, колоссальные статуи. В кратере был возведен настоящий город. Над ним висел металлический купол тончайшей выделки. Сквозь него просматривались звезды и бело-голубая планета, висящая на горизонте прямо перед ним.

— Дом, — простонал Мартино, узнав Землю,

— Луи Ренар не растерялся. Заделал пробоину и отвел подлодку в безопасное место. Опасность миновала после окончательного погружения Джайсалмера.

— Мой брат — отличный мореплаватель, — подтвердил Клод Ренар. — В нашем братстве многие обязаны ему спасением, Он вытаскивал нас и из более опасных ситуаций.

— В любом случае вам больше не придется встречаться с Основательницами с глазу на глаз, — проворчал Грегуар. — На следующей встрече я буду рядом.

Томас Ван дер Деккен, нарушив обычай, обедал вместе с ними. Светлые вьющиеся волосы, императорская бородка, подчеркивающая подбородок, и китель командора придавали ему мушкетерский вид. Но самым удивительным было то, что никто не мог назвать его возраст.

На маленькой эстраде в глубине ресторана квинтет китайцев-скрипачей и аккордеонистов наигрывал меланхоличные мелодии. На обед подали только что выловленную сельдь. Ван дер Деккен сосредоточенно созерцал свою тарелку.

— Проклятый кухарь, — процедил он сквозь зубы.

— Почему? — удивилась Роберта, уже два раза подкладывавшая себе новые порции. — Восхитительно.

— Эта сельдь напоминает мне исчезнувшую Голландию. Он подал знак официанту. Тот подошел с бутылкой в руке.

— Лагуна взяла с низких земель слишком большую плату, — объяснил он, глядя, как красная влага медленно наполняет бокалы.

— Зато теперь вы ходите по ней в любом направлении, — продолжила Роберта. — Вы бродите по спине зверя. Можно сказать, что вы его оседлали.

— Пока да.

Китайский оркестр затянул новую мелодию.

— Мне знакома эта музыка, — сообщил Роземонд.

— «В мистической стране Египет» Кетельби, — сказал капитан. — Мои люди сегодня полны вдохновения.

— Музыканты входят в состав экипажа? — удивилась Роберта,

— На сцене — команда рулевых. В полном составе.

— А кто же наверху?

— Мы стоим на якоре с начала обеда, мадам. Иначе я не позволил бы себе сидеть вместе с вами.

Грегуар пытался накормить пюре Лилит и начал терять терпение. Девочка упрямилась, сжимала губки и отворачивалась от ложки. Потом сменила тактику, заметив, что отец вот-вот рассвирепеет. Ухватила ложку зубами и заерзала на стуле. Грегуар повысил голос.

— Прекрати!

Она уставилась на него, выпятила губки и разревелась. Роберта взяла Лилит на руки. Девочка отчаянно отбивалась, требуя, чтобы ее опустили на пол. Потом упала и завопила, заглушая оркестр. Ван дер Деккен ухватил ее за пижаму, как котенка, и усадил на стол рядом со своей тарелкой.

— Если тотчас не съешь свое пюре и не перестанешь терзать нам уши, закончишь обед в плетеной корзине на большой рее, — пообещал он.

Лилит тут же успокоилась, и ее вернули Роземонду. Она, не издав ни звука, закончила еду, не сводя с капитана испуганных глаз.

— Какой чудесный метод! — восхитилась Роберта.

— Плетеная клетка? Малайская пытка. Она позволяет приструнить даже самых несокрушимых.

Лилит принялась тереть глаза.

— Простите, я уложу ее, — сказал Грегуар. — В кроватку и никаких сказок сегодня вечером. — Слезы полились еще отчаяннее. — Ну ладно, «Три поросенка», — — уступил усталый Грегуар. — Но они сразу окажутся в каменном домике.

Отец и дитя удалились к великой радости некоторых пассажиров, чьи уши не переносили детских криков.

— У малышки есть характер, — сообщил Ван дер Деккен, закуривая сигару, предложенную Клодом Ренаром.