Станция Одиннадцать - Эмили Сент-Джон Мандел

– Итак, вы только прилетели из Чикаго, – начал растерянный Дживан.

– Да. – Артур снова выключил диктофон. – Скажите-ка мне кое-что. Как вас зовут, еще раз?

– Дживан Чоудхари.

– Если я поделюсь с вами, Дживан Чоудхари, некой информацией, когда она появится в прессе?

– Ну а чем же вы намерены поделиться?

– Никому не известным секретом, но я хочу, чтобы известие появилось не раньше, чем через двадцать четыре часа.

– Артур, – произнесла девушка-агент где-то за спиной Дживана, – мы живем в информационной эре. Все появится на сайте Ти-эм-зэт раньше, чем парень дойдет до парковки.

– Я человек слова, – заявил Дживан.

Беспорядочная на тот момент жизнь заставляла его сомневаться, но Дживану хотелось верить, что он говорит правду.

– Что это значит? – спросил Артур.

– Я поступлю так, как скажу.

– Ладно, слушайте, – начал Артур, – если я вам кое-что…

– Информация эксклюзивная?

– Да. Я больше никому не расскажу при условии, что вы дадите мне двадцать четыре часа.

– Хорошо, я могу дать вам двадцать четыре часа. Раньше информация не попадет в прессу.

– Не просто в прессу. Ни одна живая душа не должна узнать.

– Хорошо, – согласился Дживан. Он получал удовольствие от этой интриги. – Двадцать четыре часа об этом от меня не узнает ни одна живая душа.

– Артур, – позвала девушка-агент, – можно вас на минутку?

– Нет. Я должен рассказать.

– Вы ничего не должны. Вспомните, с кем имеете дело.

– Я человек слова, – повторил Дживан. И смутился.

– Вы журналист, – произнесла девушка. – Не говорите глупостей, Артур…

– Так вот, – обратился тот к Дживану, – я прибыл сюда прямиком из аэропорта.

– Хм.

– И я прибыл на два, даже на три часа раньше, потому что не хотел появляться дома.

– Почему?..

– Я бросаю жену и ухожу к Лидии Маркс.

– Боже мой… – вздохнула агент.

Артур и Лидия Маркс исполняли главные роли в фильме, съемки которого недавно завершились в Чикаго. Однажды Дживан сделал снимок, как Лидия выходила из клуба в Лос-Анджелесе с осмысленным взглядом и почти сверхъестественной собранностью, несмотря на три часа ночи. Лидия была из тех, кто любит внимание папарацци. Иногда она даже вызывала их заранее. В тот раз она одарила Дживана победной улыбкой.

– Вы бросаете Элизабет Колтон, – проговорил он. – Почему?

– Потому что я влюблен в другую.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– В следующем месяце я уже буду жить с Лидией. Элизабет пока ничего не знает. Я специально прилетел сюда на прошлой неделе в свободный от съемок день, но так и не смог ей сказать. Поймите, с Элизабет никогда не случалось ничего плохого.

– Никогда?

– Не пишите об этом в статье, мне не следовало так говорить. Суть в том, что я не смог ей признаться. Ни в одном из телефонных разговоров, ни сегодня. Но если завтра история появится в прессе, мне придется раскрыть карты, верно?

– История будет деликатной, – произнес Дживан. – Вы с Элизабет остаетесь друзьями, вы желаете ей лишь добра, больше не комментируете ситуацию и просите уважать личное пространство Элизабет в такое трудное время. Все?

Артур вздохнул. Он казался старше своих сорока четырех лет.

– Можете ради нее написать, что все было по обоюдному желанию?

– Разрыв произошел по обоюдному желанию и был… м-м… мирным. Вы с Элизабет сохранили дружеские отношения. Вы глубоко… глубоко уважаете друг друга, совместно решили разойтись и желаете покоя в это… не знаю, в это нелегкое время?

– Идеально.

– Надо ли упомянуть?.. – Дживан не договорил.

Артур вздрогнул и уставился в полоток.

– Да, – напряженно ответил он, – давайте упомянем ребенка. Почему бы и нет?

– Самым главным для вас остается забота о сыне Тайлере, которого вы с Элизабет намереваетесь воспитывать совместно.

– Спасибо.

28

Артур поблагодарил его, и что дальше?.. Дживан лежал на диване в квартире брата в высотке на южной окраине Торонто, со смерти Артура прошло уже восемь дней, и он пытался вспомнить, как разворачивались события. Агент предложила капучино? Нет, хотя было бы неплохо. Дживан очень много думал о капучино, ведь он любил этот напиток, а если все настолько плохо, как говорят в теленовостях, больше ему не удастся им насладиться. Ох уж эти навязчивые желания… Так вот, агент. Она, не глядя, вывела его из номера и захлопнула дверь перед самым носом. И семь лет как-то пролетели.

Дживан проводил время на диване, вспоминая разные мгновения прошлого или размышляя о капучино, пиве и так далее, а Фрэнк трудился над очередной книгой, мемуарами, которые писал за какого-то филантропа, чье имя было запрещено упоминать по контракту. Дживан часто думал о своей девушке, о доме в Кеббеджтауне и гадал, увидит ли их снова. К тому времени мобильная связь уже перестала работать. Городского телефона у Фрэнка не было. Снаружи умирал мир и падал снег.

29

Впрочем, он сдержал слово. И это был один из немногих моментов в его карьере, которыми Дживан гордился. Он выждал ровно двадцать четыре часа, прежде чем вообще кому-либо рассказать о разрыве Артура и Элизабет.

– О чем ты думаешь с такой улыбкой? – спросил Фрэнк.

– Об Артуре Линдере.

В другой жизни Дживан часами ждал у его дома, курил и глядел на окна, сходя с ума от скуки. Однажды ночью ему удалось обманом сделать неприглядный снимок первой жены Артура. Дживан прилично заработал, однако до сих пор мучился угрызениями совести. Помнил взгляд, ошеломленный и печальный, сигарету в руке, торчащие во все стороны волосы, соскользнувшую с плеча лямку платья.

30

– Хватит уже петь эту песню, – сказал Фрэнк.

– Прости, она ведь идеальна.

– Не спорю, но поешь ты отвратительно.

И настал конец привычного им света! Песня группы «R.E.M.» уже несколько дней не шла из головы, с тех самых пор как Дживан с тележками появился на пороге квартиры брата. Целыми днями, засыпая и вновь просыпаясь, они жили перед телевизором с новостными каналами, включенными на малой громкости. Тихо льющаяся череда кошмаров выматывала, доводила до дрожи. Как столько людей могли умереть так быстро? Число жертв казалось невероятным. Дживан заклеил все вентиляционные отверстия полиэтиленом, гадая, достаточно ли подобных мер. Вдруг вирус проникнет сквозь преграду или как-то просочится по краям? Дживан прикрепил к окнам банные полотенца, чтобы по ночам не было видно, что в квартире горит свет, и придвинул к входной двери комод. Иногда к ним кто-то стучал, и Дживан с Фрэнком затихали. Дважды кто-то пытался вломиться в квартиру, скреб около замка чем-то металлическим. Дживан и Фрэнк цепенели в болезненной тишине, однако засов выдержал.