Весна для репортера - Максим Замшев

– Бог ты мой. – Гена застыл на месте. – Что это такое?

– Какой ужас! – только и мог выдавить из себя я.

Очевидно, с моим оператором случилась беда. В его номере что-то искали, причем делали это крайне бесцеремонно. Но присутствовал ли он сам при этом? Никаких следов борьбы на первый взгляд не видно. Но это только на первый взгляд.

– Надо заявить в полицию! Как туда звонить? – Я достал из кармана мобильник.

– Не надо. В этом нет сейчас смысла. Тут милиция, а не полиция. А по большому счету – анархия. Они ничем нам не помогут.

– Но мы же не можем скрыть то, что здесь творится! Славик – сотрудник крупнейшего телеканала. Это скандал!

– Да уж. Такого не скроешь. Но давай не будем горячиться. В номер рано или поздно придут убираться. Так что милиция сюда и так прибудет. Но вряд ли кто-то примется сейчас что-то расследовать всерьез. Тебе надо улетать. Самолет ждать не будет. У тебя же задание.

– Я никуда не полечу, пока не узнаю, что со Славиком.

– Дело твое. – Геннадий сел на развороченную кровать, задумался. – Попробуй ему еще раз позвонить.

Я набрал номер Славика. Он по-прежнему был недоступен.

– Как ты полагаешь, когда тут хозяйничали эти вандалы, Славик был здесь? – Каждое слово сейчас давалось мне с трудом.

– Если он был здесь, то куда потом делся? Вряд ли его могли бы вывести отсюда против воли так, чтобы никто не заметил. Это как-то неправдоподобно. Скорей всего, в номер ворвались без него.

– Как они вошли?

– Мы же вошли. Они не глупее нас. – Гена потер ладонью правый глаз.

– Что у него могли искать?

– Может, обычные воры. Пошли отсюда. Отвезу тебя в аэропорт.

– Ты что, не слышал, что я сказал? Я никуда не поеду.

– Уверен?

– Уверен.

– Неприятностей не будет на канале?

– О чем ты? Главное сейчас – это Славик.

– Погоди, может, еще найдется. – Вряд ли Сидельников сам в это верил. – У тебя, я так понимаю, ответственное задание.

– Задание не важнее живого человека. Подождут до завтра. – Уровень адреналина во мне, вероятно, зашкаливал. – Надо что-то предпринять. Нельзя сидеть сложа руки! Может, ему нужна помощь? – Мне стало вдруг так плохо, что я вынужден был согнуться в три погибели и замереть.

– Что с тобой? – Гена бросился ко мне.

– Сейчас отпустит. – Я старался глубже дышать, к горлу что-то подкатывало.

– Может, воды? Пошли вниз. Идти можешь?

Я с трудом разогнулся. Приступ отступал. Что это было? Раньше со мной такого не приключалось! С другой стороны, прежде мне не приходилось видеть варварски разгромленные номера своих коллег. Ну и ну…

Гена терпеливо дожидался, когда мне полегчает. На его лице ничего не происходило.

Наконец мы спустились вниз. Около ресепшена скопилась плотная группа людей. Я вспомнил, что когда мы вселялись, в холле творилось нечто подобное: суета, скопище народа… По-моему, люди и тогда и сейчас – одни и те же. Наверное, позавчера заселялись, а сегодня выезжают. Какая-то организованная группа! Туристы?

– Черт. Опять они… – досадовал Гена.

– Кто?

– Да баптисты.

– А что они тут забыли?

– Спрашиваешь. А ты не забыл, что один из лидеров революции, Александр Турчинов – баптистский пастор? Как он уселся в кресло спикера, от его единоверцев в Киеве продыху нет. Со всего мира приезжают. Их тут побаиваются. Фанатики…

– Давай все же сообщим персоналу о том, что произошло в номере Славика?

– Да успокойся ты! Думаешь, они все бросят и начнут заниматься нами? Если они на полчаса позже узнают, что один из номеров отеля разгромлен, для нас с тобой ничего не изменится. Здесь революция. А революция – это бардак. До тебя не дошло еще?

– Но они увидят нас и попросят вернуть ключ от номера Славика.

– Им сейчас не до этого. Баптисты выезжают.

– А как же быть?

– Дай подумать.

Меня вдруг осенило, что мне необходимо как можно скорее связаться с Кабановым. О таком ЧП я не могу не доложить ему. Ступор, охвативший меня впервые минуты после увиденного, проходил.

Кабанов взял трубку почти сразу. Я все выложил ему. Босс поначалу, как мне показалось, не разобрал, что я хочу до него донести, а когда ему открылся подлинный смысл моих слов, он начал причитать и чертыхаться. Затем подробнейшим образом расспросил меня обо всех деталях произошедшего, а в конце концов даже чуть воодушевился:

– Мы сейчас объявляем об этом в новостях. Другие каналы, я уверен, подхватят. Готовься к тому, что тебя будут донимать звонками. Ты когда прилетаешь?

– Я не улечу, пока со Славиком хоть что-то не прояснится.

– Похвальная преданность. Вы так подружились за эти дни?

– Я здесь сейчас нужнее, чем в Москве.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Тебе виднее. Скажи, как прошла встреча вчера?

– Все в порядке. – Странно, что он вчера этим совсем не интересовался.

– Тогда дуй на наш корпункт. – Он перебил меня: – Я позвоню туда. Они выпустят тебя в эфир немедленно. Надо сообщить об исчезновении Раппопорта как можно скорее. Тебе самому не угрожали? Не прессовали?

– Нет. Но что я скажу в эфире? Ничего еще не ясно…

– Как это что? Наш оператор пропал в Киеве, а в номере его разгром. Разве это не информационный повод? Используй свой шанс. Ты там один?

– Нет. Со мной Гена Сидельников из посольства.

– Ну-ка дай ему трубочку…

Дальше я слышал только, как Гена соглашался с тем, что ему рекомендовал или советовал (или просил) Кабанов.

Гена вернул мне мой мобильник. Тут же что-то звякнуло у него в кармане, и он сделал мне знак рукой, что должен незамедлительно ответить на звонок.

По мере того как ему что-то сообщали, лицо его мрачнело все больше.

– Ты не куришь? – спросил он, спрятав мобильник в карман.

– Нет.

– Я тоже нет. Но сейчас бы покурил.

– Что-то произошло?

– Звонили из посольства. Только что совершено нападение на корпункт твоего канала. Слава богу, никто не пострадал. Сейчас там милиция.

– Час от часу не легче… А я собирался сейчас ехать туда. Кабанов настаивает на этом. Наверное, теперь не стоит?

– Пока не стоит. – Гена устало вздохнул. – Зря я тебя послушал. Надо было увезти тебя в аэропорт, – он взглянул на часы, – теперь уже не успеем на твой рейс.

– Предлагаю все же не утаивать от гостиничного начальства исчезновение Славика и разгром в его номере.