Сердце королевы - Кристина Кашор

– Знаю. Я хочу сказать, что там у людей было влияние и был план, – объяснила Катса. – У народа Истилла, во-первых, никакого влияния нет; во-вторых, они знают лишь, что не желают видеть в королях Тигпена. Но чего они хотят? Сына Тигпена? Или кардинальных перемен? Республики? Как? Они не подготовлены, у них нет государственного института, которому можно было бы передать власть, отнятую у Тигпена. Если они не проявят осторожность, может статься, из Сандера явится король Мергон, и скоро мы станем называть Истилл Восточным Сандером. И Мергон сделается вдвойне несносней, чем сейчас. Разве вас это не страшит?

– Страшит, – холодно кивнул Гиддон. – Потому я и голосую за то, чтобы ответить на их призыв о помощи. Ты согласна?

– Полностью, – процедила Катса, испепеляя его взглядом.

– Ну разве не здорово, что мы снова все вместе? – воскликнул Раффин, обнимая одной рукой По, а другой – Банна. – Я голосую за.

– Я тоже, – улыбнулся Банн.

– И я, – сказал По.

– Будешь хмуриться, Кати, лицо так и заклинит, – любезным тоном заметил Раффин.

– Может, мне твое лицо подправить, Рафф? – предложила Катса.

– Всегда мечтал иметь уши поменьше, – признался он.

– У принца Раффина замечательные, красивые уши, – пробормотала Хильда, не поднимая глаз от вязания. – И у его детей будут такие же. А у ваших детей вообще ушей не будет, миледи, – строго добавила она, посмотрев на Катсу.

Катса уставилась на нее ошеломленная.

– Скорее, у ее ушей не будет детей, – начал Раффин, – что, согласитесь, звучит гораздо менее…

– Замечательно, – прервал Гиддон громко, хотя, быть может, и не более громко, чем того требовали обстоятельства. – За отсутствием Олла, решение считается единодушным. Совет примет участие в свержении народом Истилла своего короля.

Биттерблу подобное заявление требовалось немного переварить. Остальные принялись судить и рядить, кто, когда и как, но она не собиралась с оружием являться в Истилл и, насвистывая, сажать короля Тигпена в мешок – или как они там хотели с ним разобраться. Решив, что кузнец Орник, садовница Диан, пекарша Анна и судья Пайпер смогут высказываться свободней, если ее не будет в круге, она поднялась на ноги и, отмахнувшись от их торопливых попыток вскочить, побрела в сторону книжных стеллажей, к гобелену, закрывавшему проем, через который они сюда попали. Биттерблу мимоходом заметила, что у изображенной на гобелене женщины, одетой в белые меха и окруженной ослепительно-белоснежным лесом, были зеленые, как мох, глаза и буйные волосы, пылающие, словно закатные лучи или языки пламени. Она была слишком яркой, слишком диковинной для настоящего человека. Еще одно причудливое украшение из коллекции Лека.

Биттерблу надо было подумать.

Правитель несет ответственность за благополучие людей, которыми правит. Если он умышленно мучает их, то должен быть лишен монарших привилегий. Но что насчет правителя, который мучает своих подданных неумышленно? Мучает, не помогая им. Не восстанавливая их дома. Не возмещая их потери. Не стоя плечом к плечу с ними, когда они оплакивают своих детей. Без колебаний отправляя слабоумных или помешавшихся на казнь.

«Я знаю одно, – подумала она, глядя в печальные глаза женщины на гобелене. – Я не хочу, чтобы меня свергли. Это было бы больнее, чем если бы с меня содрали кожу или разорвали на части.

И все же, какая из меня королева? Мама сказала, что мне хватит на это силы и храбрости. Но это не так, я бесполезна. Мама? Что с нами сделали? Как так случилось, что ты умерла, а я правлю королевством, которого не могу даже коснуться?»

Здесь же, на фоне гобелена, стояла напольная мраморная статуя, изображавшая девочку лет пяти-шести. Ее юбки внизу обретали обличье каменной кладки, ибо дитя превращалось в замок. Вне всяких сомнений, это была работа того же скульптора, которому принадлежала женщина-львица, стоявшая на заднем дворе. Рука ребенка, вытянутая к небу, меняя форму у локтя, становилась башней. На плоской крыше башни, на месте пальцев, стояли пятеро крохотных стражников размером с палец: четверо с луками, поднятыми и заряженными, и один с обнаженным мечом. Все целились вверх, словно оттуда, с небес, исходила какая-то угроза. Фигурки были идеально выточены и казались полными боевого пыла.

До нее доносились голоса друзей. Катса размышляла, сколько времени нужно, чтобы добраться отсюда в Истилл через горный перевал на севере. Долгие дни, даже недели. Разгорелся спор о том, какое королевство будет самой удобной базой для истиллской операции.

Биттерблу слушала краем уха, изучая скульптуру, как вдруг ее захлестнуло донельзя странное чувство узнавания. Проползло мурашками вверх по позвоночнику. Она знала этот упрямый рот и маленький острый подбородок девочки-статуи; знала эти большие спокойные глаза. Она смотрела в собственное лицо.

Это была ее статуя.

Биттерблу на дрожащих ногах отступила назад. Ребро книжного стеллажа остановило ее и помогло удержаться на ногах, пока она разглядывала девочку, которая, казалось, смотрела на нее в ответ. Девочку, которой была она сама.

– Между Монси и Истиллом есть туннель, – послышался голос судьи Пайпера. – Тайный ход под горами. Узкий и неудобный, но проходимый. Дорога отсюда до Истилла этим путем занимает считаные дни – в зависимости от того, насколько вы любите погонять коня.

– Что?! – возопила Катса. – Поверить в это не могу. Вы можете поверить? Я не могу поверить.

– Мы установили, что Катса не может поверить, – резюмировал Раффин.

– Я тоже не могу, – заявил Гиддон. – Сколько раз я ездил через эти горы по перевалу!

– Уверяю вас, он существует, миледи, милорд, – сказал Пайпер. – Мое поместье расположено на севере Монси. Туннель начинается на моих землях. Через него мы во времена короля Лека тайком вывозили Одаренных из Монси, а теперь вывозим их сюда из Истилла.

– Это меняет абсолютно все, – объявила Катса.

– Если на период планирования расположить штаб Совета в Монси, – продолжал Пайпер, – жители Истилла смогут быстро добираться до вас через туннель, и наоборот. Вы могли бы переправлять на север оружие и любые другие припасы, какие им понадобятся.

– Вот только мы не станем ничего располагать в Монси, – возразил По. – Не станем подставлять Биттерблу под удар, рискуя навлечь на нее месть всех до единого разгневанных королей. Она и так уже в опасности; мы до сих пор не разобрались, кому Данжол собирался ее продать. А если кто-то из королей решит действовать не так тонко? Что ему помешает объявить Монси войну?

У Биттерблу-статуи был такой непреклонный вид. Крошечные воины на ладони были готовы защищать ее ценою своей жизни. Не укладывалось в голове, что когда-то давным-давно скульптор представил ее себе такой: сильной и уверенной, крепко стоящей на земле. Она-то знала, что все это совсем не про нее.

А еще она знала, что будет, если ее друзья решат разбить штаб операции не в Монси, а где-нибудь еще. Биттерблу вернулась к сидящим и снова замахала на них руками, чтобы не вставали.