Лидия Русланова. Душа-певица - Сергей Михеенков

Песня на фронте — радость и опора солдатской душе. А хорошая песня — двойная радость. Командиры частей прекрасно понимали, какую помощь своими концертами оказывают московские артисты их подразделениям.

Только что закончилась самая тяжёлая военная зима 1941/42 года. Немцев отбросили от Москвы. В подмосковных полях, в лесах и перелесках в чёрном закопчённом снегу повсюду вытаивали трупы солдат двух противоборствующих армий. Кто убит, кто был ранен, но не замеченный санитарами истёк кровью, кто замёрз…

Русланова видела эти поля и перелески, устланные солдатскими телами. Сердце замирало при виде таких жутких картин, вторгнувшихся в столь любимый ею природный пейзаж средней полосы России.

В мае концертную бригаду направили во 2-й гвардейский кавалерийский корпус.

Кавкорпус храбро дрался в период Битвы под Москвой. Потерял своего командира — генерала Л. М. Доватора. После гибели Доватора какое-то непродолжительное время корпусом командовал генерал И. А. Плиев. В марте 1942 года его сменил генерал-майор В. В. Крюков, назначенный на эту должность командующим войсками Западного фронта генералом армии Г. К. Жуковым.

В апреле закончилась неудачей очередная наступательная операция под Вязьмой и Юхновом. В неимоверно тяжёлых боях, уже на спаде московского контрнаступления, были освобождены Можайск, Верея, Боровск, Малоярославец, Юхнов. Но Вязьма, Ржев, Спас-Деменск всё ещё оставались в руках противника.

Корпус вышел из зимних боёв изрядно потрёпанным, с большими потерями. Весной его отвели во второй эшелон на отдых и доукомплектование. Эскадроны пополнялись людьми. Маршевые роты поступали из тыловых районов и тут же распределялись по эскадронам. Шли эшелоны с лошадьми, в том числе монгольскими, низкорослыми. Кавалеристы пошучивали: на таких, мол, как на ишаках, далеко не уедешь… Но первые же бои показали выносливость и неприхотливость монгольских лошадок, которые к тому же и корм себе умели добывать из-под снега.

Новый командир корпуса со своим штабом день и ночь занимался приведением в порядок частей и подразделений. Восстанавливал, сколачивал крепкую и манёвренную боевую единицу, способную, как предписывалось в приказе, «самостоятельно решать самые сложные тактические задачи».

Кавалерийский корпус — это не просто всадник на коне с саблей и винтовкой. Уже с весны 1942 года кавкорпуса начали усиливать артиллерией, зенитками, бронетанковыми частями.

Кавкорпус генерала Крюкова в разные периоды войны имел три кавдивизии: 3-ю, 4-ю гвардейские и 20-ю горно-кавалерийскую, а также 160, 148 и 189-й танковые полки и 1459-й самоходно-артиллерийский полк. В дивизиях были истребительно-противотанковые дивизионы, зенитные и миномётные подразделения. Кавалерия, как правило, дралась в пешем строю. Но передвигалась на лошадях. Это позволяло командованию оперативно, с максимальной быстротой маневрировать довольно крупными массами войск, ведь положение на отдельных участках фронта менялось стремительно. Применение кавалерии, вопреки расхожему мнению, что, мол, всадник танку не соперник, давало огромный эффект. Постепенно кавалерийские корпуса, как уже говорилось, реорганизовывались в конно-механизированные группы. В условиях обороны они выполняли роль пожарных команд — их бросали туда, где создавалась угроза прорыва или окружения. Во время наступательных операций конно-механизированные группы запечатывали последние бреши «котлов», перехватывали отходящие немецкие группировки и принуждали их к капитуляции или, если те сдаваться не хотели, вели бой на уничтожение.

Генерал Крюков пройдёт со своими гвардейцами-молодцами долгий путь от Подмосковья до Берлина. «Едут, едут по Берлину наши казаки…» — это о нём и его конниках.

Перед выездом, ещё в Москве, Гаркави, всегда весёлый и полный уверенности в том, что и эта поездка закончится благополучно, торжественно объявил:

— Едем в гвардейский кавалерийский корпус!

Не знала наша героиня, что едет навстречу своей судьбе.

Концерт состоялся в Спас-Нуделе под Волоколамском. Концерт как концерт. Русланова в этот день была в ударе. И что на неё нашло? Какая вдруг волна накатила? Быстренько изменила репертуар. Вставила в него песню, которую исполняла редко.

В первом ряду, где сидели офицеры и политработники, она увидела командира корпуса. С генералом она познакомилась перед концертом. С подчёркнутой вежливостью, которая показалась ей обычным проявлением уважения, тот встречал московских артистов в расположении своих войск, отдавал помощникам необходимые распоряжения. Руслановой подал руку, когда она открыла дверцу кабины.

Но мало ли кто ей руку подавал, когда она приезжала на фронт? Рука генерала была тёплой, бережной. Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Ну и что из того?..

Теперь он сидел в зале и с той же улыбкой смотрел на неё.

Кто-то из молоденьких артисток шепнул ей:

— Генерал-то, Лидия Андреевна, говорят, вдовец…

Другая поддакнула:

— Каков орёл! И все офицеры вокруг него — как на пружинах. Видать, строгий дядька…

Русланова внутренне встрепенулась. Но виду не подала.

Гаркави объявил. Она вышла. Кивнула гармонисту. И запела:

Генерал не отрывал от неё восхищённых глаз. Многие на концертах смотрели на неё с восхищением и благодарностью. Но те взгляды были иные. Она их знала и ценила. А этот… Этот смотрел не так… Особенно смотрел…

Раза два и она взглянула на него. Сердце колыхнулось. Как будто не генерал сидел там, а её «офицерик», тот, незабытый, из санитарного поезда…

Снова посмотрела она на генерала. Сколько лет тому уж прошло, как узнала своё первое женское счастье, — все двадцать пять. Уже и сама немолода. Нет той свежести в лице и гибкости в движениях. Да и он постарел… Но ведь как похож…