Отойти в сторону и посмотреть - Татьяна Соломатина

Ну, нельзя же вот так брать и заканчивать всё одним махом!

Автор сам терпеть не может, когда вот так вот – бац! – какая-нибудь хитромудрая сентенция в конце – и додумывай сам, что пожелаешь. Ужасно!

А где двадцать «несуществующих лет» главных героев? Считай – просто растворились (чуть не сказала «во времени») где-то за кадром повествования? А путешествие Лики с Максом в Голубую Долину? Неужели они, поддавшись моментальному импульсу, оставят всё: собак, дом, Игната, «старенького папу» – и исчезнут. Растворятся за гранью восприятия мира обычными людьми?.. И что это за Голубая Долина? Где она? Раз уж я сама настаиваю на том, что она не «когда»…

Вопросов больше, чем ответов.

Но не расстраивайтесь. Автор-то не расстраивается! И знаете почему? Да потому что банальная фраза «продолжение следует…» не даёт ни вам, ни автору права просто «отойти в сторону и посмотреть». Придётся нам с вами подойти поближе и заглянуть. Иначе многие вещи в последней книге задуманной трилогии (Да-да. Именно трилогии) могут показаться чересчур странными. Так что сначала заглянем поближе в эти «Двадцать лет вперёд». А уже потом и в финальную часть этой истории под названием «Голубая Долина». И расскажет автор в них чистую правду. То есть буквально, как оно всё БУДЕТ-БЫЛО!

– Я спать не хочу-у-у…

– Кто же спорит, Принцесса, ты помнишь? Сегодня?..

– Ах, да-а… ты об этом…

– Пустое, малышка…

– Всегда ты вот так…

– Т-с-с, иль мне кажется?..

– Что?

– Где-то струится невидимым светом вода… Ты хочешь, приснится тебе та страна?..

– Та самая?..

– Да. Ты помнишь, что там не бывает зимы – только лето?..

– Как здорово… Пусть бы ушли холода…

– Какие?! О чём ты? Их нет, закрывай же глаза. Смотри, вон любимый сачок твой в углу прислонился, и ролики… Платье оденешь сегодня и лёгкий жакет? А может, на речку махнём мы с тобою?

– А как же без мамы?..

– Так мамы же нет…

– Пожалуй, на речку…

– Ну, вот и отлично, взбодримся, смахнём с себя зноем приклеенный полдень… Давай, не забудь полотенце и шляпку, большой огурец – похрустеть, – майку, и что там ещё… ну, переодеть… Ты же знаешь. … Малыш, ты молчишь?

Ты уже засыпаешь?

Постой. Да ведь ты уже спишь…

На самом деле тогда, в симферопольском аэропорту – перед вылетом в Москву – да и во время самого полёта, – Макс думал только о том, почему самолёты – такие большие – летают, а крыльями не машут. Что в переводе с русского на человеческий означает, что он вообще ни о чём не думал. Вполне естественное состояние для взрослого опытного мужчины, чей мозг в густом бульоне событий и действий получил, наконец, первую передышку. Не сказать – долгожданную. Потому что взрослые опытные мужчины действуют до тех пор, пока мир сам не раскроет перед ними шатёр покоя, а не когда им вздумается, что они «устали», «заслужили», «да пошло оно всё» и тому подобное, что частенько приходит в голову может и взрослым, но, видимо, менее опытным мужчинам. Или просто редкому человеку среди прочих не понаслышке известно, что любое дело принимается миром к зачёту, только если оно доведено до конца. До результата.

Вы спросите, что считать результатом?.. Я бы на вашем месте лучше бы поинтересовалась, что считать делом. Впрочем… Я отвечу. Каждый взрослый опытный мужчина знает ответ на этот вопрос. Результат – это когда в данной конкретной точке пространства-времени не нужно заботиться. Это миг покоя между действиями. Настоящего покоя. Возлежащего на уверенности, что здесь и сейчас сделано всё для «там», «потом» и даже для «когда-нибудь» и «может быть»…

В таком состоянии между действиями взрослый опытный мужчина ни о чём не думает. Или созерцает какую-нибудь ерунду – не машущий почему-то крыльями пузатый самолёт, например, или мазок крымской глины на сандалии, или Собственный План. Да-да! Даже в состоянии полного и абсолютного покоя, подаренного миром взрослому опытному мужчине, у последнего всегда есть с собой Собственный План. Если бы это было не так – любой взрослый опытный мужчина рисковал бы, поддавшись эйфории покоя, превратиться в менее опытного. А то и вовсе в ни на что не способного мямлю. Такова жизнь. Нет покоя во вселенной. «И это хорошо. Очень хорошо». Так думал Макс, предвосхищая груду дел по работе и поглядывая на пакет, что поставил в ногах, где лежали половинки таинственных шаров и письма Лики… «Хм… Надо бы в лабораторию отнести. Пусть хоть скажут, как и из чего сделано. Так, для общего развития…»

А Лика, вернувшись тем же путём – по кипарисовой аллее, – зашла за отцом, и они отправились в пансионатский парк на набережной, где в ярко освещённых чревах больших беседок прятались теннисные столы. По вечерам там всегда собирались завсегдатаи, и спокойно и ритмично, по-спортивному, без лишних споров и криков, разменивали партию за партией «на побитка́». А вокруг – на скамейках вдоль дорожек – роились стайками шахматные болельщики. Шумные, галдящие и больше напоминающие ожидающих открытия пивного ларька бездельников, нежели приверженцев одной из самых древних игр на планете.

Лика с отцом пошли туда, где традиционно играли парами. И, дождавшись своей очереди, смогли продержаться у стола три партии подряд. Потом прогулялись по набережной. И чуть дальше – мимо пирса по опустевшему пляжу. И вернулись домой.

Ничего не изменилось, кроме, разве что, появления странного оттенка во взгляде отца. Того самого, что рано или поздно появляется во взглядах всех на свете отцов, вдруг обнаруживших, что их любимая дочь, «принцесса-котёночек-малышка-девочка», являет собой что-то неподвластное их отцовской мудрости, заботе, настойчивости и намерениям. И это «что-то» касается не только традиционного мировоззрения – из серии «кем ты хочешь быть?» и привычных манер поведения, но и тела. Впервые, за розовым туманом собственной эгоистичности, обнаруживая в своих дочерях женщин, отцы смущаются. Но, смущаясь, они выглядят не сиротливыми козочками на заклании, а как раз наоборот – чрезмерно активными. Ищущими новых дел и приключений под каждым камнем. Видимо, образуется какая-то пустота, требующая немедленного заполнения, в этих взрослых опытных мужчинах, когда их дочери перестают быть просто их дочерьми, но становятся чьими-то жёнами. Женщинами совсем других взрослых и опытных мужчин. И тогда маленькие вселенные отцов дочерей рушатся и возрождаются вновь. Ещё более конструктивными. Хотя с виду, может, и менее заботливыми.

Но ни о чём таком Лика не думала, укладываясь в постель под трескотню и благоуханье южной ночи. Она не думала о самолётах, что летают, а крыльями не машут. Она не думала даже о Максе. Странно? Вовсе нет. Вот вы, например, часто размышляете о безымянном пальце на левой ноге? Или о селезёнке (если она, конечно, вас не беспокоит)? Или о левом предсердии?.. Зачем уделять чрезмерное внимание тому, что является естественной неотъемлемой частью тебя? Даже если раньше так не было… Мысли обычно возникают от «томления духа». А от его первозданной радости – затихают. А что может быть большей радостью для духа, когда клеточки твоего юного тела, ещё пару обменных циклов назад готовые ощериться в мир всеми фибрами иммунитета, вдруг узнают в себе бога? Покой и радость – вот состояние, заслуживающее называться счастьем.