Патрульные апокалипсиса - Роберт Ладлэм

Так почему же он думает о ней? Конечно, она спасла ему жизнь... но ведь она и сама спаслась. Спасла емужизнь... Как это она сказала? «Возможно, так это и должно было выглядеть». Нет!Ему надоело ходить кругами; ни от одногоиз них не отходит прямая, ведущая к неопровержимой истине. Но в чем же истина?В списке Гарри? В заинтересованности Карин? В Моро? В Соренсоне?.. Четыре раза его чуть не убили. Хватит с него! Ему надо отдохнуть, а потом подумать, но сначала отдохнуть. Отдых — это оружие, иногда более мощное, чем огнестрельное, так однажды сказал ему старый инструктор. Измученный страхом и волнениями, Дру закрыл глаза. Он уснул быстро, но неглубоким тревожным сном.

Его разбудил громкий телефонный звонок. Рывком поднявшись, Дру схватил трубку.

— Да?

— Это я, — сказала Карин. — Я говорю по телефону полковника.

—Он проверен на подслушиванье, — перебил ее Лэтем, протирая глаза. — Витковски там?

— Я знала, что вы об этом спросите. Он здесь.

— Привет, Дру.

— Покушения на меня множатся, Стэнли.

— Похоже на то, — согласился ветеран разведки. — Оставайся в укрытии, пока обстановка не прояснится.

— Куда уж яснее! Они хотят ликвидироватьменя!

— Тогда нам придется убедить их, что это им невыгодно. Ты должен выиграть время.

— Как, черт возьми, мы сможем это сделать?

— Чтобы ответить, я должен узнать кое-что еще, но надо дать им понять, что живой ты представляешь большую ценность, чем мертвый.

— Что ты хочешь знать?

— Все. Соренсон — твой босс, — твой главный куратор. Я знаю Уэсли не очень хорошо, но мы знакомы; свяжись с ним, сделай мне допуск к информации и быстро меня подключи.

— Зачем мне связываться с ним? Это моя жизнь, и я принимаю решения на месте. Записывай, но потом сожги записи, полковник. — И Лэтем стал рассказывать, начав с исчезновения Гарри в Хаусрюкских Альпах, об его захвате и побеге из долины, затем о пропавшем в Вашингтоне досье на неизвестного французского генерала, о Жоделе, его самоубийстве в театре и его сыне Жан-Пьере Виллье. Тут Стэнли Витковски прервал его:

— Это тот актер?

—Он самый. У него хватило глупости на свой страх и риск отправиться под видом уличного бродяги в трущобы. Правда, оттуда он вернулся с информацией, которая может оказаться ценной.

— Значит, старик действительно его отец?

— Проверено и перепроверено. Он был участником Сопротивления, немцы поймали его, отправили в лагерь, а там довели до сумасшествия... почти до полного сумасшествия.

— Почти? Как это понять? Человек либо сумасшедший, либо нет.

— Малая толика разума у него все же осталась. Он знал, кто он... кем был... и почти пятьдесят лет ни разу не пытался встретиться со своим сыном.

— И никто не старался войти в контакт с ним?

—Его считали погибшим, как тысячи других, кто не вернулся.

— Но он не погиб, — задумчиво произнес Витковски, — только стал умственно и, без сомнения, физически неполноценным.

— Мне говорили, его было почти невозможно узнать. И все же он продолжал преследовать генерала-предателя, приказавшего расстрелять его семью. Имя генерала исчезло вместе с досье. Виллье узнал, что этот тип живет в долине Луары, но там обитает около сорока или пятидесяти генералов. Обычно им принадлежат скромные сельские домишки, но иногда они живут в больших домах, принадлежащих другим людям. Такова информация Виллье. Кроме того, он сообщил и номер машины «капо», который привязался к нему, услышав, что он задает вопросы.

— О генерале?

— О человеке, который был генералом пятьдесят лет назад, сейчас ему далеко за девяносто, если он жив.

— Судя по всему, это маловероятно, — заметил полковник. — Участники боевых действий редко живут дольше восьмидесяти — их добивает что-то связанное со старыми травмами. Несколько лет назад Пентагон исследовал этот вопрос для определения возраста консультантов.

— Довольно мерзко.

— Но необходимо, когда дело касается конфиденциальной информации, а умственные способности зависят от здоровья. Эти древние старцы обычно живут замкнуто, тихо увядая, как сказал Большой Мак. И если они не хотят, чтобы их нашли, вы их и не найдете.

— Ты преувеличиваешь, Стэнли.

— Я думаю,черт побери... Жодель что-то узнал, затем на глазах своего сына, которому дотоле не объявлялся, покончил с собой, выкрикивая, что Виллье его сын.Почему?

— Вероятно, он узнал что-то такое, с чем сам не мог бороться. Перед тем как Жодель сунул ружье в рот и разнес себе голову, он крикнул, что недостоин сына и жены. Это свидетельство полного поражения.

— Я читал в газетах, что Виллье отменил «Кориолана» без особых причин; Он только сообщил, что на него сильно повлияло самоубийство старика. В статье много неясного; впечатление такое, будто ему известно что-то, о чем он умалчивает. Конечно, всех, как и меня, интересует, говорил ли Жодель правду. Никто не хочет верить этому, поскольку мать Виллье — знаменитая звезда, а отец — один из самых известных актеров «Комеди Франсез», и оба они живы. Прессе до них не добраться: предполагают, что они на каком-то острове в Средиземном море. Колонки сплетен — сущая клоака.

— Все это делает Виллье такой же мишенью, как и меня. Это я объяснил твоей сотруднице миссис де Фрис.

— За Виллье следовало следить, надо было остановить его.

— Я думал об этом, Стэнли. Я назвал Виллье идиотом за то, что он сделал, и это правильно, но он не слепой идиот. Не сомневаюсь, он готов рисковать жизнью, уверенный в своих актерских способностях. Однако ни на минуту не допускаю, что он согласится рисковать жизнью жены или приемных родителей и высовываться, помогая нам и становясь мишенью для них.

— Ты считаешь, что он получил задание?

— Не хочу даже думать об этом, потому что Моро — последнее осведомленное официальное лицо, встретившееся с Виллье перед тем, как тот объявил об уходе со сцены.

— Не понимаю, — неуверенно произнес Витковски. — Клод Моро у них самый лучший. Я, право, чего-то не улавливаю, Дру.

— Пристегни ремень, полковник. Гарри привез список имен. — И Лэтем подробно рассказал о тех сведениях, которые добыл его брат, находясь в плену у неонацистов. Не утаил он и того, какую тревогу и недоумение вызывали внесенные в этот список имена многих влиятельных людей, якобы не только сочувствующих целям неонацистов, но и работающих на них.

— Не впервые со времен фараоновых легионов нации начинают гнить с головы, — заметил Витковски. — Раз списки привез Гарри Лэтем, они надежны как швейцарский банк. Он, как и Клод Моро, обладает редкими качествами: умом, интуицией, талантом и хваткой. Лучше них в нашем деле нет никого.