Трон Знания. Книга 1 - Такаббир Эль Кебади

колено. Попытался выпрямить спину, руки свело судорогой.

– Малика! Что это стучит?

– Зубы.

– Какие зубы?

– Мои зубы.

Кто-то, непомерно храбрый, рассмеялся бы, решив, что девушка пошутила. Но Адэр не был бесшабашным смельчаком. Он тянулся и бился в клейкой паутине страха и не мог вырваться.

– Малика… Тебе страшно?

– Очень.

– Не бойся, Малика. – Адэр судорожно глотнул. – Не надо бояться.

– Мне холодно.

– Передвинься на сухое.

– Не могу. У меня вывихнуты плечи.

Адэр представил, какая это, должно быть, адская боль. И то, что сейчас испытывает он, сильный мужчина, ничто по сравнению с муками девушки.

– Продержись до утра. Хорошо?

– Что будет утром?

– Нас отпустят.

«Нас отпустят, – твердил он, склоняя голову к земле. – Нас обязательно отпустят».

***

Утром никто не пришёл. Не чувствуя рук и спины, зато ощущая невыносимый холод, Адэр переступал с колена на колено и смотрел на Малику. Она лежала в той же позе, что и ночью. Вокруг закрытых глаз проступила синева, обескровленные губы крепко сжаты, некогда смуглое лицо приобрело землистый цвет. И лишь маленькие капли пота на лбу и висках дарили надежду, что девушка жива.

– Малика, – тихонько позвал Адэр. – Ты спишь?

– Нет.

– Плечи болят?

– Нет.

– Нельзя всё время лежать. Надо хоть немного двигаться.

– Я берегу силы, – произнесла Малика. – Для побега.

О каком побеге она мечтает? Тело раздулось и задеревенело. При малейшем движении казалось, что внутренний огонь сжигает мышцы и обугливает кости. Ступни и кисти замёрзли настолько, что ударь по ним, и они раскрошатся на тысячи льдинок.

– Малика, я скажу им, что я правитель. И нас отпустят.

– Вы настолько наивны?

Адэр уронил голову на грудь. Нет, он не наивный. Ночь, пронизанная болью и кошмарами, измучила его. Она высосала надежду на спасение, и освободившееся в рассудке место надо было срочно чем-то заполнить – будь то утопия или самообман, – лишь бы животный страх перед неизвестностью не поглотил разум целиком.

Адэр закрыл глаза. За стенами сварливо щебечут птицы. Чуть дальше, за горным кряжем, задиристый ветер гонит по пустоши песок. Где-то тёплое небо трётся о крыши домов. А где-то игривое солнце плещется в лужах на асфальте. Там, за бандитским лагерем, бурлит необычайное по силе и размаху счастье, о существовании которого никто не догадывается. Он сам до вчерашнего дня не догадывался, какое это блаженство – стоять над обрывом и слушать ворчание моря. Или сидеть в тесном кресле и смотреть на спящий сад. Адэр бредил глотком хрустальной воды и запахом чистого тела. Грезил о шелесте листвы над головой и шорохе травы под ногами. Он изнывал по мизерным радостям, которых не замечал ранее, и не знал, что из них складывается счастье.

Свет в дырах крыши с каждой минутой становился ярче. Спёртый воздух быстро нагревался, будто лачуга была накрыта железом. По лицу струился пот, капал с кончика носа и подбородка в тёмную кляксу на полу. Пятно приобретало чёрный с красноватым отливом цвет.

Адэр облизнул пересохшие губы. Неужели он так и умрёт – на коленях, – глядя на чужую кровь?

– Не думайте о смерти, – произнесла Малика.

Фраза, прозвучавшая в унисон его мыслям, ничуть не озадачила. Адэр не знал, что для них лучше: остаться в живых или умереть. О людях, ползающих на четвереньках, решил промолчать.

– Они ждут кого-то, – продолжила Малика. – Иначе почему мы до сих пор живы? Почему у нас не спрашивают, кто мы и откуда? Нашу судьбу решит тот, кого они ждут. Если он будет говорить с вами, постарайтесь узнать его имя. Хотя… он не скажет правду.

– Я скажу ему, что за нас с тобой дадут большой выкуп.

– Почему он не потребовал выкуп за племянника Крикса? – Малика вздохнула. – Это не племянник Крикса. Мы ошиблись.

Клацнула задвижка. При виде сексуально озабоченного подонка у Адэра свело челюсть. Жердяй, не церемонясь, схватил Малику за ворот платья, рывком поднял на ноги и грубо повернул к себе спиной. Не издав ни звука, она уткнулась лбом в стену. У неё были связаны локти, притом настолько туго, что сквозь ткань платья проступали сведённые лопатки, а скрюченные пальцы приобрели сине-фиолетовый цвет.

Жердяй отбросил верёвку в сторону – руки Малики упали вдоль тела, как плети – и, схватив пленницу за волосы, вывел наружу.

Пытаясь усмирить внутренний озноб, Адэр бубнил под нос гимн Тезара, но нет-нет и умолкал в ожидании криков. Слышал шум прибоя, треск костра и завывание ветра в щелях.

Он уже сбился со счёта, сколько раз произнёс слова, восхваляющие могущество и несокрушимость великой державы. Когда решил, что ему не суждено увидеть Малику, Жердяй втолкнул её в лачугу, стянул запястья верёвкой – на этот раз спереди – и подошёл к Адэру.

Загремела цепь. Щёлкнул карабин. Не сдержав крик, Адэр повалился на землю. Мощная горячая волна прокатилась по телу и выплеснулась из глаз жгучими слезами.

От крепкой хватки за плечи сдавило дыхание. Однако Жердяй явно переоценил себя – поставить пленника на ноги ему не удалось. Ругнувшись, вцепился в рубаху (благо она сшита из добротного шёлка) и потащил Адэра волоком по полу.

В лицо ударил яркий свет. В спину вонзились острые камни. Скрипнула дужка бадьи. Хлынувшая сверху ледяная солёная вода привела в чувства.

Повернув Адэра набок, Жердяй развязал ему руки:

– У тебя десять минут. – Указал в сторону. – Нужду справлять за тем камнем. Надумаешь сбежать – прижгу пятки. Надумаешь кричать – вырву язык.

Адэр покачался из стороны в сторону, с трудом перекатился на живот. Ушло несколько минут, пока он встал на четвереньки.

– Время идёт, – прогнусавил Жердяй.

Адэр заполз за валун. Цепляясь руками за острые края, поднялся. Расстёгивая непослушными пальцами ширинку, взглядом пробежался по межгорному провалу.

Слева и справа – отвесные скалы и зияющие чернотой пещеры. Сзади – более-менее пологий склон, покрытый каменными глыбами. Впереди – вытянутое, усеянное валунами плато. Вдали – то ли небо, то ли море; граница между ними не просматривалась. Оттуда доносился шум прибоя.

Двое отморозков сидят на корточках возле расщелины. Из железной корзины торчат закопчённые факелы. Ещё один мужик помешивает варево в котле над костром. Хромой мальчишка складывает в кучу хворост. Осы и Хлыста не видно. Пусть ещё двое охраняют подходы к лагерю. Итого восемь, не считая ребёнка.

Адэр поднял глаза. На вершине вихрастого утёса заметил человека. Чёрт… Сколько же их? Повернулся к Жердяю. От перекоса его губ и злобного прищура стало не по себе. Перед внутренним взором промелькнули искалеченные ступни пленников.

– Даже не думай. Отсюда никто не сбегал, – произнёс Жердяй и связал