Самый дождливый октябрь - Ирина Комарова

– Хм. Тоже способ снять стресс. Но вообще, мне не очень нравится, когда подозреваемые ведут себя безупречно. Наводит на размышления.

– А, по-моему, все нормально. В конце концов, Черникова Вале больше года платила. Могла бы и раньше ее убить, чего ждала? Кроме того, я вообще не думаю, что Надежда Николаевна способна легко строить всякие кровавые планы, не то воспитание. Да и само убийство, вряд ли она на такой экстрим способна. Кстати, Сан Сергеич, вы там, в морге, узнали что-нибудь? Как Валю убили?

– Ничего кровавого, – скучным голосом ответил шеф. – Лобушеву задушили. Следов насилия на теле не обнаружено. Ее не мучили, не пытали, возможно, даже не разговаривали с ней. Просто, кто-то подошел сзади и накинул веревку на шею.

– И даже не оглушил, предварительно, камнем по голове? – удивился Гоша. – Очень твердую руку нужно иметь, чтобы задушить человека, находящегося в сознании. Она что, не сопротивлялась?

– Сопротивлялась. И зажала в кулаке сережку, – Баринов выложил на стол фотографию. Изогнутая пластинка, по которой бежит дорожка блестящих мелких камешков, английский замочек. Изящно и элегантно.

– Это что, из пропавшей шкатулки вещичка? – оживилась я.

– Не думаю, – Нина покачала головой. – По крайней мере, в списке, что мне Черникова передала, ничего похожего не значится.

– Оч-чень интересно, – разглядывая фотографию, Гоша, словно попугай, склонял голову, то на левое, то на правое плечо. – Оч-чень. Ритка, ты поняла, на что теперь нам надо обратить внимание?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Красивая сережка, золотая, наверное. Дорогая. Но если она не принадлежала Черниковой…

– Не туда смотришь! На замочек смотри!

– А что замочек? Нормальный, такие хорошо держат… ой! Если она оказалась зажатой в кулаке у Вали, значит, та выдернула ее прямо из уха. А такой замок не дает это сделать легко! Значит, ищем человека с порванным ухом!

– Правильно, Рита, молодец! – обрадовался Гоша. Он всегда преувеличенно радуется, когда я правильно отвечаю на простые вопросы.

– Продолжаем рассуждать логически. Мы считаем, что Валю убил человек, которого она шантажировала. Вряд ли такую сережку, – я ткнула пальцем в фотографию, – носил мужчина. Значит, Валю убила женщина.

– Просто чудеса дедукции! – восхитился Гошка. – Шерлок Холмс отдыхает!

– Мы знаем женщину, которую шантажировала Валя, это Черникова, – я не поддалась на провокацию и продолжила рассуждения. – Но я видела Черникову сегодня и уши у нее в полном порядке, ни царапинки.

– Получается, Валя шантажировала еще одну женщину? – удивилась Нина. – Одновременно?

– Почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Гоша. – Сколько времени она могла доить Черникову? Время идет, объект шантажа осел в Англии. Получит гражданство и попробуй, достань его.

– Господи, но откуда она берет компромат? – я, например, просто не знаю, кого бы смогла пошантажировать, хоть немножко. Разве только Маринку? А Валя, как она чужие тайны узнает? – Ладно, у Черниковых она работала, но где она взяла вторую жертву?

– Проще простого, – Гошка, как всегда, был уверен в себе и невозмутим. – Ты забыла про потерпевшую.

– А ее то, за что? В смысле, чем шантажировать? Как? Она же потерпевшая!

– Вот именно. Время, как я уже говорил, идет, жизнь меняется. Допустим, барышня вышла замуж, допустим, удачно. Допустим, за банкира с консервативными взглядами. То есть, деньги у нее сейчас имеются в достаточном количестве, но если муж узнает о шалостях молодости…

– Гоша, о чем ты говоришь! Какие шалости – ее же изнасиловали!

– А ты не болтайся по компаниям, – мгновенно отреагировал напарник. – Не оставайся ночевать у пьяных мужиков. И сама не пей.

– Типично мужской взгляд на ситуацию, – прошипела я.

– Вот именно, – кивнул Гоша. – Типично мужской. И муж нашей потерпевшей может посмотреть на эту историю как типичный мужчина.

– Хорошо, допустим, – я бессознательно скопировала интонацию напарника, и только когда Гошка улыбнулся, поняла это. – Допустим, Валя шантажировала потерпевшую, – строго повторила я. – Но человек, с которым я столкнулась в квартире Вали? Он оказался там не случайно. Мы предположили, что он искал диск из сейфа Черникова, а он мог искать нечто совсем другое. Например, материалы шантажа.

– Кстати, – вспомнил Баринов, – квартиру Лобушевой ребята обыскали, но ничего, что могло бы служить компроматом, не нашли.

– Черникова говорила, что Валя делала фотографии.

– Ни фотографий, ни фотоаппарата. Вообще, ничего интересного, кроме колотушки для мяса. Они ее сейчас на отпечатки пальцев проверяют. Но, должен вам сказать, серьезная вещь. Железная такая, с одной стороны, сам молоток, с зубчиками, а с другой – топорик. Тебе, Рита повезло, что ты вчера только шишкой отделалась.

Я пожала плечами. Честно говоря, слушать про колотушку мне было неприятно.

– Володя считает, что человек, с которым ты столкнулась, как минимум, причастен к убийству Лобушевой, – продолжил шеф, – но давайте пока на смерти Вали не сосредотачиваться. Если она погибла из-за того, что занималась шантажом, то это не наше дело, а Стрешнева, пусть он и разбирается. Рита, ты, кроме жены Черникова, с кем-то еще, успела поговорить?

– С дизайнером Твердохлебовой. Милая девушка, скромная, тихая, слегка закомплексованная. Никакой личной жизни, вся работе, – у меня возникло неприятное чувство, что я описываю себя. Судя по выражению лица напарника, ему в голову пришла та же мысль, но, слава богу, он промолчал. – Очень обижена на Володю Черникова за то, что он не показал ей эскизы.

– А должен был? – спросила Нина.

– В принципе, нет, но раньше показывал. И этот диск, по крайней мере, двоим в офисе показал – сотруднице бухгалтерии и старшему менеджеру.

– А им, зачем показал?

– Насколько я поняла, просто так. Менеджер – немолодая женщина, в фирме работает со дня основания и к самому Володе относится, как к родному. А Катя из бухгалтерии, настоящая родственница, хоть и дальняя – сколькитоюродная сестра. Но у Твердохлебовой, кроме простого любопытства еще и профессиональный интерес, вот она и обижается. Хотя сама же мне и объяснила, что основания у Черникова-младшего были. Полтора месяца назад они крупно поругались и с тех пор не разговаривали. А сделать первый шаг к примирению, никто не пожелал.

– Они были любовниками? – деловито уточнил Гоша.

– Нет. Сама Маша, как мне показалось, не возражала бы, но Володю она интересовала исключительно в профессиональном смысле, как художник. Ничего больше.

– И ты думаешь, что на почве обиды, ревности, неразделенной любви и прочих переживаний, – медленно заговорил шеф, – эта Твердохлебова…

– Нет, – засмеялась я. – Видели бы вы Машу, вам такое просто в голову не пришло! Но дело даже не в этом. Она в своем кабинете сидит, как улитка, выходит только к начальству, по вызову, да в перерыв, на кухню, пообедать или чаю попить. Но с половины девятого до половины шестого – здание офиса не покидает. Пока у меня только ее слова, но я уверена, что когда всех остальных опрошу, то это подтвердится. Ах да, старший менеджер уже подтвердила. Она сказала, что в день ограбления Маша из офиса не выходила.