Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон

— Как мило с твоей стороны навестить неудачницу, — захныкала девушка. — Заходи, сделаю кофе…

Юноша прошел на маленькую кухню и сел, наблюдая, как она возится с чашками.

Саманта сделала кофе и достала из холодильника пирожные. Казалось, эклеры на завтрак для этой сладкоежки в порядке вещей. Вдруг она замерла, ссутулилась над раковиной и зарыдала. Кристофер подбежал и обнял подругу.

— Не принимай так близко к сердцу. Слезами горю не поможешь. «Деланж» ведь был только стартовой площадкой? Как и для меня.

— Ага.

Девушка потерла глаза, выпрямилась и подала ему кофе. Потом молча села и с жадностью проглотила два эклера, печально глядя на Кристофера.

— Ты же не собираешься впадать в отчаяние? — спросил он.

— Я не могу нарядиться и выйти на прогулку, словно ничего не было. Не теперь, когда le tout Paris[69]смеется надо мной.

— Le tout Paris уже все забыл, — заверил Кристофер. — Может, за исключением Жислен де Рив. Жди счета из химчистки за пятна от креветок. А де Кузмин не поможет найти работу?

— Уж лучше ему это сделать! — угрожающе воскликнула Саманта. — Никогда не говорила, что святая, но я потрясающий рекламный агент. У парижан дар делать из меня дуру!

— Ты должна быть сдержаннее, — начал Кристофер. — Французы…

— Стоп! — перебила его она. — Французы убивают своих жен «в порыве страсти». Я же съела креветку и теперь — изгой общества.

Девушка угрюмо отпила кофе.

— Кристофер… — Она коснулась его руки. — Ты здесь мой единственный друг. Может, пришло время решать серьезные вопросы? Например, — сделала Саманта небольшую паузу, — поменять ли химчистку? Они потеряли пуговицу на пиджаке от Шанель. Вернуться ли в Нью-Йорк? Мысли в голове перепутались. Ах, Крис, есть ли у меня будущее во французской высокой моде?

— Конечно!

— И еще кое-что. — Саманта заглянула в чашку. — Я всегда сравниваю «до» и «после», и… иногда «до» кажется лучше. Это странно? Может, я была красивее до того, как Жан-Жак подчеркнул худшие черты?

— Ты хорошо выглядела «до» и сейчас прекрасна, — успокоил ее Кристофер. — Прости, но мне пора на работу…

Модельер поднялся из-за стола.

— Я буду ждать ответа. — Саманта погладила друга по руке. — От «Диор», «Ив Сен-Лоран», «Живанши»… всех домов, куда отправила анкету. Статистика продажи духов «Деланж» говорит сама за себя. Я проделала потрясающую работу. Ты ведь поддержишь, поручишься за меня?

— Конечно!

Саманта поцеловала его.

— Я обратилась ко всем, кроме «Шанель». — Она изогнула брови. — Я слегка стесняюсь связи с де Кузмином.

— Я до крайности разочарована, — произнесла Коко. Моник стояла в салоне Шанель на верхнем этаже и пыталась оправдаться. Глава дома будто прожигала ее взглядом. Она напомнила подчиненной священника, который часто пытался запугать тогда еще маленькую девочку, чтобы добиться признания, хотя признаваться было, собственно, не в чем. Но теперь все иначе, и будь она проклята, если уступит.

— Ты никогда не слышала о самодисциплине? — спросила Шанель.

— Не понимаю, о чем вы, — ответила Моник.

— Я знаю обо всем, что происходит в доме.

— Какие бы сплетни вы ни услышали, это произошло не в доме.

— Верно, — согласилась мадемуазель, — в Довиле, где ты представляла мой дом. Гай — первоклассный портной, но не может устоять, когда хорошенькая девушка строит ему глазки: он не первый год шьет моделям бесплатные костюмы.

— Простите, но это сплетни.

— Я забираю тебя из мастерской Гая.

— Вы не можете! — выкрикнула девушка.

— Нет, могу, — безжалостно ответила пожилая дама. — К следующему сезону у тебя будет собственное ателье. Ты прекрасная работница, поэтому минуешь все ступени карьерной лестницы и взберешься сразу на вершину.

Моник смотрела на Шанель, не говоря ни слова.

— Это признание моих способностей, — наконец вымолвила она, — или наказание? Кажется, о персонале нужно судить по работе в доме и с клиентками, а я стараюсь изо всех сил.

Мадемуазель не отрывала глаз от Моник.

— Ты великолепная швея. Но я думала, что ты, подобно мне, будешь предана делу и не позволишь мужчинам мешать.

— Месье Гай не мешает моей работе, — возразила Моник. — Мы оба…

— Гай женат, — перебила ее Шанель.

— А мадемуазель никогда не влюблялась в женатых?

Моник пожалела об этих словах, как только договорила. Пожилая дама изменилась в лице.

— Как ты смеешь спрашивать такое? Ты забываешься. Понимаешь, что значит собственное ателье? Оно…

— Будет держать меня подальше от Гая? — закончила за нее девушка.

Шанель сердито глянула на подчиненную.

— Я должна следить за порядком в доме, — спокойно сказала она. — Гай целый день работает в ателье. Вечер остается для семьи. Разве это не правильно?

Моник промолчала.

— Швеи по десять лет добиваются своей мастерской. Ты будешь на равных с Гаем. Зарплата увеличится втрое. Подберешь девушек, будешь сама себе начальницей. Я ожидаю большой спрос на твои костюмы.

Моник старалась собраться с мыслями. Она знала, что должна радоваться. Ведь она первая в доме так быстро покорит эту высоту.

— Спасибо за повышение, мадемуазель, — осторожно проговорила девушка. — Постараюсь оправдать доверие.

Моник надеялась, эта фраза завершит беседу. Шанель внимательно посмотрела на подчиненную.

— Ты не подведешь. Я знаю.

Вечером, когда все ушли по домам, Моник осталась с Гаем наедине. Заканчивая работу, девушка поделилась с ним новостями.

— Мадемуазель дает мне мастерскую.

— Знаю, — тихо произнес мужчина.

Даже через комнату его глаза, казалось, заглядывали ей в душу.

— Ты заслужила. Мадемуазель спросила меня об этом, и я согласился.

— Гай, она знает о нас, — нахмурилась Моник. — Она считает тебя своей собственностью?

— Мадемуазель любит вмешиваться в личную жизнь работников, — пожал плечами портной. — Но она мудра и многое повидала в жизни.

— У Шанель сложный характер, сам знаешь, — вздохнула швея. — На днях приходили ее племянницы. Очень милые. Девушки хотели просто поздороваться, а мадемуазель отказалась с ними встретиться. Думаю, она завидует всем, кто счастлив.

— Считаешь, Коко завидует нашему получасовому приступу страсти?

— А это все, что у нас было? Получасовой приступ страсти? — Моник не поверила своим ушам. — Ты тогда смотрел на часы? Для меня это было нечто большее, неужели не понимаешь? Я люблю тебя, Гай! С того дня, когда мы познакомились.