Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана - Екатерина Глаголева

С легкой руки литераторов и кинематографистов пиратов почти невозможно представить без татуировок. На самом деле в Европе Средневековья и Нового времени на татуировки был наложен церковный запрет («Ради умершего не делайте надрезов на теле вашем» — Лев. 19:28); наличие татуировок на телах американских индейцев было в глазах конкистадоров свидетельством того, что туземцы стоят на низшей ступени развития. Только после плавания Джеймса Кука, посетившего в 1772 году Таити, моряки проявили интерес к татуировкам. Матросы британского королевского флота часто накалывали себе распятие во всю спину, чтобы спасти ее от порки: бичевать священный символ — большой грех. Изображение змеи должно было сохранить жизнь при встрече с акулой; татуировка в виде свиньи или петуха на ноге была призвана помочь потерпевшим крушение благополучно добраться до берега. Символами морской удачи и счастья являлись изображения женщины, якоря, спасательного круга и дельфина. Наколка в виде черепахи свидетельствовала о том, что мореплаватель пересекал экватор. Но вся эта символика получила распространение уже в XIX столетии, а в «золотой век пиратства» грудь, спину и руки флибустьеров покрывали только курчавая поросль жестких волос и рубцы от ран.

Утром моряк закусывал сухарями и — если это было каботажное плавание у берегов Европы — чесноком и луком, а то и жареными сардинами. В океане приходилось довольствоваться твердокаменными сухарями из муки, замешенной на воде, в которых после нескольких недель плавания заводились червячки. От червей избавлялись, размачивая сухари и запекая их повторно. Английские сухари были светлыми, так как делались из пшеницы и кукурузы, иногда в тесто подмешивали размолотые каштаны. Шведские сухари за твердость и форму — круг с дыркой посередине — прозвали «оселками». Немецкие «кналлеры» («трескуны») пекли из ржаной муки. Сухари были настолько твердыми, что их приходилось разбивать молотком. Сухарные крошки смешивали с салом и сахаром, разбавляли водой и получали «собачье пирожное».

Горячую пищу подавали только раз в день — на обед. По такому случаю коку дозволялось развести огонь на палубе, в жаровне под огромными железными котлами. Отмыть такой котел полностью было невозможно, поэтому в нем старались готовить примерно одно и то же. Основу пищи составляли растительное масло, чеснок, фасоль, бобы, горох, сушеное или копченое мясо, сало, вяленые сардины или треска, солонина — всё это хранилось в той части судна, которую реже всего заливало водой. Похлебку готовили из ржаной, овсяной или кукурузной крупы с бобами и горохом, заправляя ее жиром или оливковым маслом. Три-четыре раза в неделю на обед и ужин подавали сало, треску или сельдь. По возможности моряки пытались разнообразить свое меню, ловя в море тунца, морских свиней[36] и акул. В рационе пиратов Карибского моря преобладало черепашье, говяжье или свиное мясо, а когда оно заканчивалось и начинался голод, в пищу употреблялась кожа.

Отправляясь в поход, моряки часто загоняли в трюм свиней и птицу, которым предстояло стать источником свежего мяса, правда, свиньи плохо переносили морские путешествия и нередко погибали во время плавания. «У меня на борту уже полтора года жили шесть пар голубей очень хорошей и весьма плодовитой породы, — рассказывает в своих мемуарах Клод де Форбен. — Они настолько привыкли ко всему, что «Ни резня, ни канонада, ни приближение нескольких других кораблей ни разу их не спугнули. Во время стоянки в Тулоне мне подарили вороненка, которого я взял с собой. Как только он начал летать, то стал подбираться к голубиным гнездам. Большего и не требовалось. Однажды днем все мои 12 голубей, точно сговорившись, уселись на рее фок-мачты, а потом улетели, хотя у всех них оставались либо яйца, либо птенцы, а мы находились более чем в 40 лье (160 километрах. — Е. Г.) от земли».

Во время высадки на берег флибустьеры сразу же устремлялись на поиски дичи. «Бывает, что пираты намеренно нападают на испанские коррали,[37] за изгородями которых пасутся тысячи диких свиней, — сообщает по этому поводу Эксквемелин. — В таких случаях пираты подкрадываются, обычно по ночам, к хижине, где живет сторож, порой вытаскивают его из постели и заставляют отдать столько свиней, сколько им надо, а сторож выполняет всё, что от него требуют, зная, что пираты в любой миг могут без зазрения совести его вздернуть». Примерно таким же способом запасались мясом морских черепах: высадившись на каком-нибудь острове для отдыха, пираты «садятся в каноэ и нападают на ловцов черепах байаме. Эти ловцы — люди очень бедные, они ловят черепах на продажу и на вырученные деньги кормят своих жен и детей. А пираты заставляют весь улов отдавать им в течение всего времени, пока их корабли находятся в местах, где водятся черепахи. Более того… они увозят рыбаков с собой и отрывают от несчастных жен и детей года на четыре или лет на пять, причем дома не знают, куда увезены пленники и какова их судьба».

Буканьеры использовали для охоты собак, которых брали с собой и в море. Англичане считали хорошей приметой держать на кораблях черных кошек, которые были настоящими талисманами. Нередко их оберегали и кормили с офицерского стола, так как, согласно поверью, пока кот сыт и доволен, моряки находятся под его защитой. Считалось также, что если кот потрется о ногу моряка, ему будет сопутствовать удача. Изначально кошек брали в плавание для борьбы с грызунами (испанский вице-король на Мальте даже издал особое распоряжение, предписывавшее держать на всех судах котов во избежание порчи провианта крысами), но они, как и свиньи, не любили моря и были готовы удрать с корабля при первой возможности.

Мясо и рыбу помещали в пивной рассол, который предохранял их от гниения. Запасенное на берегу черепашье мясо и птицу рубили на крупные куски и мариновали в вине со специями. В среднем дневная порция состояла из 25 унций (700 граммов) галет и девяти унций (250 граммов) мяса; пресную воду выдавали из расчета литр в день на человека. Часто ее приходилось разбавлять ромом, поскольку вода быстро протухала и начинала источать зловоние. Вместо воды предпочитали пить пиво (хотя оно тоже быстро портилось), сидр, ром и медовуху.

Сахар был очень дорог (в ценах 1700 года — 36–44 ливра за 100 фунтов; четверть века спустя цена упала до 13 ливров); в Европе его продавали в аптеках. Вместо сахара использовали мед, а вино выдавали по воскресеньям, по строгой норме, его наливали в особые сосуды луковичной формы. Каждый получал свою порцию еды в глиняной или деревянной миске и ел с помощью деревянной ложки и ножа. Вилки[38] считались предметом роскоши, к тому же в некоторых странах, например во Франции, их использование порицалось церковью. У флибустьеров в бытовом плане все были равны, но офицеры корсарских кораблей могли побаловать себя деликатесами из личных запасов — фигами, изюмом, вареньями; еду им подавали на серебряной посуде.