Пуля для следователя - Фридрих Незнанский

— Как вы установили личность убитого?

— При нем оказалась прорва документов: паспорт, права, уйма удостоверений, справок. Все на имя Владислава Федоровича Консовского, некоторые с фотографиями.

— Из них стало ясно, что он является одним из совладельцев металлургического завода?

— Нет. Из служебных удостоверений у него имелись только корочки директора механической фабрики «Стандарт».

— Ну а когда выяснилось, для чего он приезжал в Зеленодольск?

— Сначала мы, конечно, ничего не знали. Позвонили по месту прописки, в тамошнее отделение милиции, они сообщили жене, та утром приехала. Кажется, она обо всем и рассказала.

— Николай Михайлович, кажется или точно? — насторожился Яковлев.

Шаповалов задумался:

— Сейчас трудно сказать. Постараюсь вспомнить. Понимаете, вокруг была такая круговерть, все меня дергали, о чем-то спрашивали. Мне нужно сосредоточиться, чтобы восстановить события.

— Постарайтесь, пожалуйста. Вспомните, что вы сказали Поливанову. Он ведь расспрашивал вас об этом?

— Юрий Павлович? Кажется, нет.

— Ну вот, опять «кажется».

Насмешливый тон москвича задел майора. Он попытался перейти в атаку:

— Вы спрашиваете меня о совершенно несущественных мелочах. Какая разница, когда я узнал про цель приезда Консовского?! Это же не имеет никакого значения.

— Если бы не имело, я бы и спрашивать не стал. Вы, Николай Михайлович, забываете, что для нас на первом плане поиски убийц Поливанова. Поэтому я во многом стараюсь повторить траекторию его движения в проводимом им следствии об убийстве троих предпринимателей. К сожалению, часть его бумаг утеряна, нужно восстановить опорные точки их содержания. Вы же понимаете, что рано или поздно документы найдутся, по крайней мере будут обнаружены их копии. Тогда любые несоответствия дадут пищу для выводов. Поэтому точность ответов пойдет вам на пользу.

— Мне говорили, что это дело передано Марату Касаткину.

— Правильно, пусть им занимается. В этом отношении следствие про убийство Поливанова шире: оно включает знакомство с делами, которые он вел, без этого не обойтись. Если будет частичное дублирование с Касаткиным, от этого никому не станет хуже. Кстати, вы с ним хорошо знакомы?

— Не очень.

Владимир еще поспрашивал Шаповалова, сделал ксерокопии с составленных тем актов осмотров, после чего уехал. Обоим собеседникам казалось, что каждый недоволен другим. Чем он не понравился майору, Владимир мог только догадываться. Хотя бы тем, что у него прорвалась неприязнь к этому оперуполномоченному. Да и трудно было ее скрыть. Поведение Шаповалова было, мягко говоря, странным. Казалось, порой тот сам удивлялся правдивости своих слов и, спохватившись, пытался сгладить их тяжеловесной выдумкой.

У официантов в ресторанах выходной плавающий, однако извечное везение Яковлева выручило его и на этот раз: Беклемишев оказался на работе. Высокий, стройный парень в форменной одежде, состоявшей из синих брюк и холщовой рубашки без воротника, с веревочными завязками вместо пуговиц. У посетителей должно было складываться впечатление, что их обслуживает настоящий мельник.

Показав Семену фотографии Дулепина, Владимир попросил официанта вспомнить, с кем тот ужинал в «Счастливом драконе».

— Я уже рассказывал, меня следователь спрашивал.

— К сожалению, из-за трагических обстоятельств те показания пропали. Вы слышали о том, что следователь Поливанов погиб?

— Так это он был?! Я же не знал его фамилии.

— Юрий Павлович не показывал свое удостоверение?

— Показывал. Но я не запомнил, — простодушно признался Семен. — Посмотрел на должность, и все.

— Ладно. Так что вы рассказали ему про тех посетителей?

— Их было трое. Один чуть постарше, в очках, волосы торчком. Двое других похожи, как близнецы. Высокие, широкоплечие, один был в костюме, другой — в фирменном свитере.

— Что за фирма?

— Не помню. Была там какая-то эмблема типа герба. Меня следователь спрашивал про особые приметы. Так я сказал: у одного, который в костюме, на левой ладони, — он показал место между большим и указательным пальцами, — была татуировка: якорек.

— Она так бросалась в глаза, что вы ее запомнили?

— Не знаю, но я тогда присматривался. Моя приятельница обзавелась бабочкой на спине и меня уговаривала сделать наколку. Поэтому я присматривался к татуировкам, выбирал рисунок поинтересней.

— Ну и на чем остановились? На якорьке? — насмешливо спросил Яковлев.

— Не. Сперва хотел нарисовать дракончика, то есть в честь ресторана. А потом вообще передумал делать татуировку.

— Почему?

— Приятельнице моей сказали, что кололи особым составом, который через месяц рассосется и рисунка не останется. Уже чуть ли не полгода прошло, а он по-прежнему на месте. Вот я и передумал, — объяснил Беклемишев.

— Вы, я смотрю, обстоятельный человек, — улыбнулся Владимир, — на мякине не проведешь. Скажите, что вас заставило перейти из «Счастливого дракона» сюда?

— Раз уж находимся при еде, так мы и питаемся на работе. А мне за три месяца эти улитки по-сычуаньски и рисовая лапша надоели хуже горькой редьки.

Разговоры с Земцовой о встрече превратились в настоящую проблему. Можно было подумать, что она не скромный сотрудник бухгалтерии банка, а его президент. Каждый вечер Татьяна была чем-то занята: то плохо себя чувствовала, то ездила к родителям в Зеленодольск, то принимала гостей, то сама ходила с визитом. Романовой надоела эта волокита, и она решительно сказала, что заедет к ней в банк, чтобы поговорить на рабочем месте. Тут у Татьяны сразу выдался свободный вечер. Галина предложила встретиться на Петровке, и бухгалтерша неожиданно легко согласилась, хотя обычно этот бренд угрозыска отпугивал даже ни в чем не виноватых людей.

Поджидая ее, Романовой пришлось сильно задержаться. В банке строгая дисциплина, на входе стоят турникеты, поэтому Земцова не могла уйти раньше времени.

Можно было ожидать, что в кабинете появится уставшая после рабочего дня женщина. А вместо этого впорхнула молодая, жизнерадостная красотка с большими черными глазами и свежей косметикой на лице. У нее был такой победоносный вид, будто она не отработала день, а только собиралась на службу.

— Мне нравится ваш настрой, — похвалила следователь. — Да другого и быть не может. Речь пойдет о фальшивых долларах, к которым вы не имеете ни малейшего отношения. Мы бы вовсе не обращались к вам, если бы нашли сотрудницу, сменившую вас, так сказать, на трудовом посту. Однако важная свидетельница отбыла в неизвестном направлении.

— Я понятия не имею, где она. Я как ушла с той работы, больше ее в глаза не видела. Да и до этого только пару раз мельком.