Люби меня до смерти - Эллисон Бреннан

Да и сама она ему вряд ли интересна. Или…

– Люси!

Кинкейд подпрыгнула от неожиданности, развернулась и нос к носу столкнулась с Фрэн.

– Прости, дорогая, не хотела тебя напугать. – Она улыбнулась Шону. – Я Фрэнсис Бакли, директор ФОМД.

Шон протянул руку и наградил Фрэн белоснежной улыбкой. Желание Люси поскорее улизнуть от него моментально испарилось.

– Шон Роган, – ответил он.

– Партнер Патрика, – объяснила Люси.

– Приятно познакомиться, – сказала Фрэн, улыбнувшись ей.

Люси показалось, что она хотела дать ей понять, что одобряет ее выбор.

Кинкейд едва подавила в себе желание объяснить директрисе, что они с Шоном лишь друзья. Да и доказать это было бы не так просто, потому как мужчина все еще держал ее руку в своей.

– Зал полон, – сказал детектив, – надеюсь, каждый из пришедших вносит свой посильный вклад.

– Даже с учетом нынешней инфляции нам удалось превысить сумму пожертвований, собранную в прошлом году.

Мисс Кинкейд заметила, как в зал вошел Коди и принялся осматривать всех собравшихся, пока не увидел ее. Он подошел к ним.

– Люси, мы можем поговорить наедине?

Женщина почувствовала, как Роган насторожился, а Коди, в свою очередь, смерил его жестким взглядом.

– Шон, это мой друг Коди Лоренцо из департамента полиции Вашингтона. Он один из волонтеров ФОМД. Я отойду на минутку.

– Конечно. – Шон отпустил ее руку, но Люси чувствовала на себе его взгляд, выходя из зала в вестибюль вслед за Коди.

– Что стряслось? Ты взволнован.

Вряд ли Лоренцо так волновался бы из-за того, что она пришла сюда с Шоном.

– Люси, скажи правду. Ты поменяла место встречи с Прентером?

Она несколько раз моргнула, стараясь прийти в себя.

– С какой стати?

– На пути сюда я заехал в «Клуб Десять». Прентер хвастался перед барменом, что вот-вот завалит на спину девчонку и что встречается с классной блондинкой, которой нравятся грязные разговоры в Интернете.

– Полная чушь! У Фрэн есть распечатки всех моих разговоров!

Коди колебался, и Люси почувствовала, что закипает.

– Неужели думаешь, что я зашла бы так далеко?

– При обычных обстоятельствах – нет, но что, если чат не приводил к тому результату, на какой мы надеялись, и ты решила пойти на более откровенные беседы с Прентером? Люси, я ни в чем тебя не обвиняю, но…

– Минутку! А что, если он чатился с кем-то еще? Я не меняла место встречи и не вела никаких бесед с сексуальным уклоном. Прочти чертовы распечатки, в конце концов! Да, я флиртовала, но не более. Почему ты не веришь мне? Неужели думаешь, что Фрэн одобрила бы нечто подобное?

– Находчивости тебе не занимать. Ты могла подменить распечатки. Или могла войти в чат из дома и стереть историю разговора.

Люси покачала головой и сухо поджала губы. Как Коди мог подумать, что она способна на такое? Ведь он знает ее, знает, что ей пришлось пережить в жизни. Знает, что с нею произошло и почему эта волонтерская работа столь важна для нее. Она никогда не стала бы рисковать своей карьерой в ФБР или доверием Фрэн, переходя черту в общении с подозреваемым.

Коди коснулся ее плеча:

– Прости, Люси. Но я должен был спросить…

– Ты не спрашивал. Ты обвинил меня, хотя тебе даже спрашивать не нужно было. Ты должен знать, что я никогда не сделала бы ничего подобного. Есть абсолютно логичное объяснение – Прентер встречался с другой женщиной. Или лгал на чем свет стоит. Ты знаешь насильников, знаешь, как они приукрашивают и лгут, чтобы чувствовать уверенность в себе. Вероятно, он сам все выдумал.

– Ты права, я просто…

– Забудем. – Люси сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться. Может, она и погорячилась сейчас, но его обвинение повергло женщину в шок. – Узнал что-нибудь еще? Что с мужчиной и женщиной, с которыми Прентер спорил в переулке?

– Нет, из бара я поехал прямиком сюда. Прости, Люси, мне очень жаль. – Он посмотрел в сторону зала приемов.

– Ты недоволен, что я здесь с Шоном?

– Нет, – ответил мужчина, но Люси не верила ему, да и он не пытался убедить ее в том, что говорит правду.

Она кивнула, все еще пытаясь избавиться от неприятного осадка, вызванного словами Коди. А уж ревность – последнее, что ей сейчас нужно.

– Извини, мне нужно в уборную.

Она быстро пересекла вестибюль. Чувство того, что кто-то наблюдает за ней, не покидало ее ни на минуту, но теперь оно возникло, скорее всего, от того, что Коди виновато смотрел ей вслед.

Люси толкнула дверь и облегченно вздохнула – туалет пуст. Она зашла в небольшой будуар, уперлась руками в полку у зеркала и заставила себя дышать спокойно. Затем внимательно осмотрела свои руки. Ухоженные ногти, покрытые прозрачным лаком, коротко подстрижены. Пальцы длинные и изящные. Мисс Кинкейд когда-то думала, что они созданы для пианино, но пять лет уроков музыки доказали, что у нее нет таланта к музицированию. Вместо клавиатуры пианино ее пальцы летали над клавиатурой компьютера и писали лживые послания интернет-ловеласам, провоцируя их завлечь Люси в свои гнусные сети. Она не испытывала никаких угрызений совести от того, как помогала отправлять насильников за решетку.

Ее руки и ноги были подтянутыми и мускулистыми после множества проведенных в спортзале часов. Но никакая физическая сила не предотвратила бы ее похищение и изнасилование шесть лет назад. На нее напали сзади, скрутили и вкололи наркотик, который мгновенно лишил девушку силы. Лишь опыт жизни без правил на улице мог бы помочь ей предотвратить нападение, но думать об этом уже поздно. Тогда у нее не было опыта. А сейчас? Мисс Кинкейд проигрывала в уме бесконечные варианты того, как на нее нападали, а она делала все возможное, чтобы защититься, но ни одна из тактик не могла дать стопроцентной гарантии защиты.

Через год после случившегося Люси осознала, что не может вечно жить, закрывшись от всех. Она отказывалась быть жертвой. Она злилась на себя и насильников. Но ярость со временем ослабла, потому что негодяев давно уже не было в живых, и Люси не могла позволить этим теням из прошлого властвовать над собой.

Семья не понимала, почему она хочет работать в правоохранительных органах, почему продолжает общаться с извращенцами в Интернете, почему исследует мужчин и женщин, совершающих отвратительные преступления. Они думали, это из-за того, что Люси стала жертвой. Родственники считали, что ей нужно найти работу, никак не связанную с преступностью. Мать всегда хотела, чтобы она стала учительницей. Отец мечтал, чтобы дочь занялась лингвистикой, как девушка и планировала в старших классах. Даже Диллон, ее брат, психиатр-криминалист, каждый день имеющий дело с преступниками, скептически относился к выбору сестрой своего будущего.