Тайные общества смерти. Очерки истории террористических организаций - Максим Леонидович Токарев

прослушавший курс в Неаполе, может быть всюду принят; он может, способом только ему свойственным, сделать платок, часы, портмоне и т. д. Это не вор, это почти артист, любящий искусство для искусства.

Другому разветвлению предоставлены азартные игры. Члены его считаются артистами в подменивании игральных карт — они умеют отлично обыгрывать игрока или заплатить ему фальшивыми деньгами. Они встречаются большей частью в кафе-ресторанах, у биллиарда, хорошо одетые, причесанные, услужливые, с улыбкой на губах и всегда полными карманами.

Каморристы, занимающиеся воровством, поистине бесчисленны. Но как бы их ни было много, им все-таки нужна помощь этой толпы хромых, кривых, прокаженных, слепых, более или менее действительных, нищенствующих днем и спящих ночью на открытом воздухе по улицам Неаполя. Нищие попрошайки «лаццарони», которых ошибочно считают трудящимися для себя, в самом деле только помогают каморристам, от которых получают плату. Для всевозможных случайностей у них есть свой условный крик: когда они слышат мерный шаг патруля, они мяучат; если они вздыхают, значит, идут два обхода; если идет один человек, они кричат по-петушиному; они чихают, если прохожий — бедняк, и читают громко молитву «Аве Мария», если заметят того, кого ждут.

Контрабанда составляет еще одно из разветвлений каморры, даже из самых значительных, которые находятся в наилучших отношениях с таможенными чиновниками. Наконец, есть такие каморристы, которые спекулируют кредитными письмами. Другие укрывают краденое, делают фальшивые ключи, берут в месяц сто процентов, ловко овладевают контрактами, вмешиваются в продажи, тяжбы, в сделки под предлогом своих услуг, но, в сущности, чтобы всем воспользоваться.

Те из каморристов, которые ведают иностранными делами, пребывают большей частью на станциях железных дорог или в гавани. Они всегда безукоризненно одеты, предлагают свои услуги даром и с такой приветливой улыбкой, что мы поневоле их принимаем. В конце же всегда чего-нибудь не достает в туалете дам или из вещей мужчины»! 18].

Примечательное упоминание о неаполитанских нравах и обычаях конца XIX века содержит переписка великого русского композитора П. И. Чайковского с его верным другом и покровительницей баронессой Н. Ф. фон Мекк, датированная 1882 годом, когда Чайковский жил в Неаполе, а его меценатка фон Мекк в Риме. 5 марта 1882 года Петр Ильич писал Надежде Филаретовне: «Дорогой, милый друг! Со мной случилась одна из тех неприятностей, которые никакими средствами, никакой тактикой, основанной на опытности, предотвратить нельзя в такой стране, как Италия вообще и в Неаполе в особенности. После недельного пребывания на вилле Postiglione я спросил счет, и мне принесли нечто, изумившее и возмутившее меня до крайности. Я очень обстоятельно и подробно условился с хозяином насчет того, что нам нужно и сколько нужно за это платить. Представьте, что этого уговора, к сожалению, не написанного на бумаге, как будто и не бывало. Счет был вдвое больше той цены, на которую мы согласились. Разумеется, я заплатил, ибо совершенно бесполезно было доказывать мошеннику, что он поступил бесчестно, и спорить о десятках франков мне с ним не хотелось.

Но на другой же день, т. е. вчера, мы переехали в город, в Hotel Metropole. Мне очень жаль виллы Postiglione. Хотя она была на расстоянии часа ходьбы от центра города, и это представляло большое неудобство, но зато ничего лучшего нельзя было представить себе в отношении положения, тишины, простора! Тем не менее, я рад, что выбрался из этого вертепа разбойников, где, в довершение всех неприятностей, хозяин и его помощник наговорили мне дерзостей на прощанье. Еще никогда ничего подобного со мной не случалось, и я был бы страшно расстроен, если б не сказочная красота Неаполя, моря, Везувия…»[19].

Ответ баронессы гласил: «Как мне жаль, мой милый друг, что Вам пришлось лишиться пребывания в Postiglione. Но какие мошенники эти итальянцы: в Неаполе они все каморристы, так что нечего было посылать министра внутренних дел уничтожать каморру в Неаполе и мафию в Палермо; надо весь Неаполь и Палермо смести с лица земли…»[19].

Итальянские уголовные хроники отмечали массированные кампании против «Каморры», предпринятые властями в 1873, 1877, 1885, 191 1-м годах. Каждый раз под арест, а затем на скамью подсудимых попадали не одни рядовые члены, но и главари организации, которая, тем не менее, вновь и вновь восстанавливала свое влияние, подобно ящерице, отращивающей новый хвост взамен оторванного.

Благополучно пережив Первую мировую войну, «Каморра», как и другие преступные организации Италии, практически прекратила свою деятельность с середины 1920-х годов, когда у власти в стране упрочился фашистский режим дуче — Бенито Муссолини. «Полигоном» борьбы диктатора с организованной преступностью стала Сицилия, префектом-губернатором которой в октябре 1925 года Муссолини назначил своего эмиссара Чезаре Мори, получившего практически неограниченные полномочия.

Еще до отъезда на Сицилию Мори удалось выманить в Рим якобы для «личной аудиенции у дуче» и арестовать там одного из крестных отцов сицилийской мафии, и, по совместительству, мэра коммуны Пиана-де-Грей Чиччо Куччио Касция. Затем новый «хозяин Сицилии» отправился к месту своей службы в столицу острова Палермо в сопровождении команды лучших сотрудников действовавшего в МВД Италии с 1919 года «Отдела общих и тайных дел», а также агентов формально подотчетной МВД с 1926 года службы безопасности фашистской партии ОВРА (OVRA — Opera Vigilanza repressione antifascismo — «Институт надзора и подавления антифашистского движения»).

Взаимный контроль и недоверие двух силовых структур, попавших в подчинение к Мори, стали гарантией их невосприимчивости к угрозам и подкупу со стороны рядовых мафиози Сицилии. Для борьбы с ними Мори получил личное разрешение Муссолини на «применение внесудебных методов». На практике это означало, что агенты «антимафии» пытали задержанных электротоком, не давали спать, жестоко избивали их, а иногда расстреливали одного-двух боевиков мафии при задержании, дабы сразу сломать и заставить разговориться их товарищей. По одному подозрению в укрывательстве мафиози целые семьи сицилийцев отправлялись в концлагеря на Липарских островах.

Эти жестокие методы Чезаре Мори вынудили многих мафиози Сицилии впервые за тысячу лет существования их преступной организации нарушить пресловутую «Омерту» — «закон молчания», нарушение которого обычно каралось смертью от дробового заряда, пущенного в предателя из крупнокалиберного обреза сицилийских пастухов — «лупары». Людям Мори удалось арестовать двоих главарей мафии — дона Вито и дона Кало, отвечавших за связь «Почтенного сообщества», как именуют организацию сами мафиози, с «крышей» в ближнем окружении Муссолини в Риме.

Но именно этот успех Чезаре Мори обусловил его почетную отставку и отзыв с Сицилии в октябре 1929 года. «Команда Мори» распалась, чрезмерно разговорчивый со следствием престарелый дон Кало умер в карцере тюрьмы Палермо, а более стойкий дон Вито был отпущен на свободу «за недостатком