Дом Безгласия - Джеймс Дашнер

щель, и в такт каждому вдоху мешок раздувался и сдувался, издавая тот самый звук – карамель с шипучкой, – который я слышал ранее.

Мужчина выключил фонарь, и все погрузилось во мрак, лишь на моей сетчатке отпечаталось остаточное изображение: ярко светящаяся голова в мешке, еще страшнее, чем в реальности.

Из темноты прошелестел голос:

– Не забывай, я велел тебе стоять на месте. Столько, сколько я прикажу.

– Понял.

– На всякий случай предупреждаю: у меня нож. Очень острый.

– Понял.

На какое-то время он замолчал, и мой мозг начал рисовать картины одна ужаснее другой. Деревья стояли молча, насекомые бросили меня на произвол судьбы, не желая видеть неминуемый грядущий ужас. Я попытался набраться смелости и убедил себя, что справлюсь с противником, особенно если он вооружен одним только ножом. В крайнем случае смогу убежать. Точно смогу. Я не позволю Гаскинсу ничего со мной сделать.

Не выходя из образа Бэтмена, он наконец сказал:

– Наверняка тебе любопытно узнать, зачем я прибегнул к экстравагантному, однако весьма практичному средству маскировки.

Его сентенции озадачивали меня все больше и больше. Экстравагантный? Верится с трудом, что Коротышка Гаскинс вообще такие слова знает. Он всегда казался малограмотным простаком.

– Для чего тебе мешок? – спросил я, сознаваясь в своем любопытстве – совершенно искреннем, несмотря на весь ужас происходящего.

– Для того, чтобы ты не узнал, кто я.

Неожиданно. А кто, если не Гаскинс? Другого варианта я даже не рассматривал.

– Я знаю, кто ты. – Я упорно гнул свое.

– Ты считаешь, что я Коротышка Гаскинс. Возможно, да. А возможно, нет. Возможно, я Дональд Генри Гаскинс, которого никто не спрашивал, нравится ли ему зваться Коротышкой. Возможно, я совсем другой человек. Допустим, его сын или его отец. Или совершенно посторонний. Я могу быть его жертвой. Возможно, я тот, кого в реальности не существует, потому что вне сферы твоих знаний тебе неизвестно, кто я. А если это так, то существую ли я вообще?

Теперь он извергал из себя слова, почти не переводя дыхания.

– Важно лишь то, что сейчас мы здесь, в лесу, в темноте, сидим напротив друг друга и каждый размышляет, кем может быть его собеседник. Кем он может быть в реальности. Все мы носим мешки на головах, Дэвид. Все мы. У каких-то мешков есть щели для воздуха, у каких-то нет. Бывают мешки видимые и невидимые. А когда и мешок не помогает, голова может отделиться от тела. Так мы определяем нашу значимость в этом мире. Ты понимаешь?

Я не понимал. Совершенно не понимал. Однако был слишком напуган, чтобы сознаться.

– Вижу, что не понимаешь. Можешь ничего не говорить. Мне известно все, что нужно знать, когда речь идет о наших головах и мешках, которые мы носим. И я знаю всю твою подноготную.

Шаги выдали его – он пошевелился, встал и направился ко мне. Я негромко ойкнул и постарался забиться в колючий куст еще дальше. Внезапно руки вцепились в мою пижаму, выдернули из куста и пинком уложили на спину. Затем мужчина сел мне на грудь и пригвоздил к земле, вонзив острые колени в ладони. Это было больно; я беспомощно затрепыхался, пытаясь высвободиться, – каким бы тщедушным малым ни был Коротышка, сейчас я не мог с ним справиться.

– Прекрати дергаться, – сказал он. – Прекрати дергаться хоть на минуту.

Я подчинился. Ужас заполнил каждую клеточку, каждую пору моего тела.

– Пришло время выяснить, какую голову ты носишь на плечах.

Мужчина надвинул мне на голову такой же мешок из супермаркета, натянул его до плеч, затем подоткнул под шею, так что плотный слой пластика закрыл лицо, и наконец обжал, выдавив воздух из моего носа и рта. Меня охватила паника – абсолютная паника, какой я до сих пор не испытывал, даже во время прошлых встреч с Коротышкой. Игнорируя его приказ, я начал брыкаться, выдергивать руки, извиваться всем телом, тщетно стараясь преодолеть превосходящую и неожиданную силу.

Я хотел закричать, однако получилось лишь мычание – не было воздуха, чтобы сформировать звуки.

– Прекрати! – яростно зашептал мужчина, зажимая мне рот. – Прекрати и докажи, что способен выдержать испытание. Не сопротивляйся!

Не зная, что еще можно сделать, я опять подчинился. Подавляя все вопящие о спасении инстинкты тела, я замер, не шевеля ни руками, ни ногами, ни туловищем. Задержал дыхание, вместо того чтобы пытаться вдохнуть. Лежал без движения, как труп, которым в скором времени предстояло стать. Казалось, я плавлюсь и просачиваюсь в почву, и моему существованию приходит конец. В мозгу пронеслись образы родителей, братьев, сестер; где-то на самых задворках мелькнула Андреа.

Затем раздался звук, будто что-то распороли, и воздух хлынул мне в рот и в нос. Я сделал вдох, потом еще и еще один. Пластик шелестел на выдохе.

– Ну вот, ну вот, – приговаривал мужчина, словно утешая новорожденного младенца. – Вот так и доказывают свою значимость. Путем контроля над собственным телом.

Теперь, когда воздух вновь заполнил легкие и доставил кислород к сердцу, меня охватило абсолютное недоумение. Я даже усомнился в своем душевном здоровье.

– Зачем? – забормотал я. – Для чего это?

Каким облегчением было слышать свой голос! Это означало, что я жив.

– Сейчас я встану, – объявил он вместо ответа, все тем же скрежещущим голосом, прямо как в фильме «Изгоняющий дьявола». – Я встану, а ты продолжишь лежать. Договорились?

Я кивнул, чувствуя оцепенение после пережитого. Мешок свободно лежал у меня на лице. Мужчина встал на ноги. Освобождение от его веса вызвало в моем травмированном теле новую волну неведомой эйфории. Однако как бы ни хотелось сорвать с головы пластик, я не рискнул пошевелиться.

– Сейчас я уйду, – предупредил мой мучитель. – И я хочу, чтобы ты полежал здесь еще как минимум полчаса и обдумал мои слова. Только попробуй встать – я все увижу. Не сомневайся. – Он несильно пнул меня ногой. – Кивни еще раз, если понял.

Я три раза кивнул, выслушивая ненавистное шуршание пластика. Тем временем мужчина опять разразился бессмысленным потоком слов.

– Хорошо. Мы живем в перенаселенном мире, Дэвид. И лишь некоторые люди относятся к избранным. Скоро ты узнаешь о Безгласии и о Пробуждении, о других невидимых миру вещах и узнаешь, почему тебя выбрали. Это жуткое проклятие и величайшее благословение, Дэвид; немногим явлено подобное чудо. Кто не знает, как использовать свою голову, потеряет ее. Не забывай об этом, береги ее. Никогда не надейся на мышцы и кость, которые соединяют голову с телом. Никогда, слышишь? Даже самый сильный может быть… разлучен с ней.

Наконец безумная тирада подошла к концу; я услышал звук удаляющихся шагов и понял,