Морская ведьма - Сара Хеннинг

Аннамэтти добродушно смеется.

– Да, Ба, обязательно. Только не сейчас. У нас с Эви уже есть планы на сегодня.

– Ох, вы с Эви никогда не могли усидеть на месте. Красавицы-одноклассницы. Сын Асгера все пытался к вам прибиться. Но даже принц с короной на голове может быть третьим колесом в телеге. – Она усмехается.

– Это точно, Ба. – Аннамэтти гладит Лизель по руке, попутно выбираясь из цепкой хватки. Но свобода длится недолго. Госпожа Лизель снова хватает внучку за руку.

– Но будь осторожна, Аннеке. Несчастья идут по пятам за этой девочкой. Черная смерть. Дохлые рыбешки у ее ног. – Аннамэтти смотрит на меня. А я не знаю, что сказать. – Эта маленькая ведьма принесет тебе смерть, если не будешь осторожна.

Мы даже не успели отойти от дома Анны, когда Аннамэтти схватила меня за обе руки и остановила. Она увлекла меня в тень деревьев у королевского тюльпанового сада.

– Первый раз, когда ты меня увидела, ты назвала меня Анной. Тетушка Ханса тоже упоминала некую Анну. Теперь эта женщина считает, что я ее внучка. Кто эта девушка? Откуда ты ее знаешь?

– Знала. Она мертва.

Взгляд Аннамэтти смягчается.

Я сглатываю, но не отвожу глаз. Упорная борьба в сердце завершилась. Теперь я могу рассказать ей.

– Я думаю, что, до того как стать русалкой, ты была Анной.

Девушка вскидывает бровь.

– Как понять «до того как стать русалкой»? Моя душа? Как это называют в странах, торгующих пряностями… реинкарнация?

– Нет, не реинкарнация. Человек, которым ты была ранее. Человек, из которого ты превратилась в русалку.

– Меня родила моя мать от моего отца, – говорит она уверенно. – И по-другому русалки не появляются.

– А вдруг это не так? – Теперь я держу руки девушки. – Я знаю, что в это сложно поверить – но моя лучшая подруга Анна Лизель Камп утонула четыре года назад. Ты – полная ее копия, только старше: светлые волосы, темно-синие глаза, веснушки на носу. Кроме внешнего сходства, она тоже любила петь. Она была живая, она…

– Эви, сколько блондинок мы видели здесь за последние пару дней? Сотню? Тысячу? Только у Мальвины три светловолосые сестры. В одном Хаунештаде больше блондинок, чем во всем море. Сколько здесь девушек с голубыми глазами? Хотя бы приблизительно?

– Да, но…

– Это не аргументы, это совпадение. – Аннамэтти высвобождается из моих рук и показывает в сторону пляжа, оккупированного шумной толпой. – Все эти люди, должно быть, помнят Анну. Но никто, кроме этой древней старухи, твоей тетушки и тебя, не принял меня за нее.

– Потому что они думают, что ты умерла!

Аннамэтти опускает руки и сжимает кулаки. Я тоже порядочно разозлилась и чувствую, что не могу контролировать громкость своего голоса. Я не знаю, шепчу или кричу. Но замечаю: выражение раздражения на лице Аннамэтти сменилось обеспокоенностью. Я открываю рот, чтобы сказать ей: Ник и Икер тоже заметили сходство. Однако девушка опережает меня.

– Ты думаешь, что я Анна. И все это время…

– Поначалу – да, а потом – нет. Ты, Аннамэтти, стала моим другом. Но часть меня надеялась – верила – в то, что ты была Анной. Конечно же!

Как только я это сказала, я поняла, насколько сильна была эта вера. Я не просто смогла представить себе, каким был бы мой мир, если бы Анна осталась жива. Я действительно поверила в ее существование. И верю до сих пор.

Я понижаю голос и поворачиваюсь спиной к тюльпановому саду.

– Анна утонула. Ее тело так и не нашли. И вдруг ни с того ни с сего ты, точная ее копия, появляешься из воды в том самом месте. Что я должна была подумать?

Аннамэтти старается не выдавать своих эмоций. Она плотно сжала губы и закрыла глаза. Волосы падают русалке на лицо. Я понимаю – она размышляет над ответом. Однако не могу вынести тишину.

– Ты хорошо помнишь свое детство? – спрашиваю я. – Ты вообще его помнишь? Что ты делала пять лет назад? Десять? Кто твой самый старый друг?

Наконец девушка открывает глаза. Я вижу в них злобу. Она игнорирует мои вопросы и говорит нарочито спокойным голосом:

– Я соболезную твоей потере, Эви. Но я не твой друг. Я не она. Я Аннамэтти. – Она начинает говорить тише. В голосе проступает боль. – К тому же твоя теория опровергается самим фактом моего присутствия здесь.

– Что ты имеешь в виду?

Ее лицо приближается ко мне. Челюсти плотно сжаты от гнева, крылья носа трепещут от ярости.

– У русалок нет души, Эви. Мы не люди. Тот, у кого она есть, не может стать русалкой. Твоя подруга Анна сейчас в лучшем мире, а не в этом теле, которое скоро превратится в морскую пену.

Ее слова рушатся мне на голову, как камни. Они превращают мою надежду в пыль. Я вспоминаю любимую поговорку тетушки Хансы: магия не знает границ. Все возможно. Я только собираюсь возразить и начать спор, как Аннамэтти поднимает вверх ладонь.

– Остановись, Эви. Достаточно. Ты только делаешь себе хуже.

Я внимательно рассматриваю девушку. Действительно ли она – Анна? Я еще раз прокручиваю в голове ее слова: Твоя теория опровергается самим фактом того, что я здесь. У меня вскипает кровь.

– А почему ты здесь? – спрашиваю я, пристально глядя на русалку.

– О чем ты? Я люблю Ника, – отвечает она.

– Нет, – я качаю головой. – Ты пришла за душой. Не так ли? За любой душой. Это твой план? Заставить Ника полюбить тебя, а потом украсть его душу? Это такая темная отвратительная игра?

Сердце стучит так громко, что я практически себя не слышу.

Ее взгляд становится мягче.

– Нет, Эви. Ты все неправильно поняла. Я люблю Ника. И да, если он полюбит и поцелует меня, часть его души перейдет ко мне. Чтобы я смогла жить как человек до тех пор, пока не умру. Но от Ника не потребуется никаких жертв – кроме тех, что вы делаете каждый день. Например, ты отдаешь ему толику своей души. И всем тем людям, к которым относишься с добротой, ты отдаешь частичку себя, делая их лучше. Мне же нечего давать. Но хотеть этого – не преступление.

Мое сердцебиение выравнивается. Я тяжело дышу – как будто тащила большой камень. Как я могла такого наговорить? Это было ужасно. Аннамэтти берет меня за руки и прижимает к себе. Ее волосы пахнут морем. Это меня успокаивает. Я слышу стук сапог по брусчатке и поднимаю голову. По дороге идут Икер с Ником. Я отпускаю Аннамэтти. Наши лица, должно быть, выглядят примерно одинаково: налитые краской щеки и красные глаза.

– Улыбнись, – говорю я. – Наши принцы ждут.

Аннамэтти похлопывает меня по плечу. На ее лице уже расцветает улыбка.

– Спасибо тебе, Эви.

Девушка отворачивается и бежит навстречу Нику: прижимает его к себе и принимает в подарок розовый тюльпан. Кронпринц тоже переоделся. Его заляпанные грязью сапоги и пропитанную потом рубашку сменили почти такие же вещи, но чистые и сияющие.