Страсть в живописной технике - Анна Владимирова

– Да.

Последовал тяжелый вздох.

– Вайс – единственный оппозиционер военной элите Арциуса, – начал объяснять нехотя. – И последняя надежда Каира. Если его не станет – у Каира не будет шансов.

Сказать, что меня поразили его слова – ничего не сказать!

– Райан?! – вырвалось у меня. – Но я думала… Отец говорил, что Райан разрабатывает новую агрессивную политику Арциуса…

– Для держав, претендующих на богатства таких планет, как Каир, – кивнул Дэйран. – Общество недовольно именно масштабом военных вмешательств Арциуса во внешнюю политику. И Райан сейчас сделал именно то, что ослабило социальное напряжение. Чего и добивался президент Дэвис. Вайс контролирует две третьих армии Арциуса, Леа. И он очень сильно мешает тем ублюдкам, которых ты видела на обеде.

Повисла тишина. Я сосредоточенно терла переносицу, мысленно «пересматривая» события прошлого дня.

– Получается, все они сегодня ждали, что Райан окажется у них под колпаком благодаря записи, – предположила я. – И даже полковник Зииринг?

Я вспомнила приятного старика, который, по словам Райана, командовал третью космического флота Арциуса.

– Тем более Зииринг, – усмехнулся Дэйран. – Но они настолько не доверяют друг другу, что нарывший запись тип…

– Файвиш… – машинально уточнила я.

– …Да… ни с кем ей не поделился. С одной стороны, разумно. Он стал бы их местным героем за то, что сумел подкопаться к военному министру. Но, с другой, вычистить информацию стало гораздо проще.

– Как ты все это делаешь? – изумленно выдохнула я.

Он сначала непонимающе глянул на меня, но потом устало усмехнулся:

– Леа, выполнять заказы на убийство пиратских авторитетов никогда не было легко. Мы… – он запнулся, на миг опуская взгляд и мрачнея, – долго готовились к каждому. А уровень системы защиты информации, с которой имели дело бандиты, часто нашим федералам даже и не снился.

Да, я помнила слова Дилана о том, за какие специфичные заказы они с Дэйраном брались.

Он снова поднял на меня смеющиеся глаза:

– И что ты во мне нашла?

– Дурак! – я скользнула ему в руки и обняла.

Хотелось просидеть так всю жизнь, просто рядом, кожа к коже, и одно дыхание на двоих…

– А что ты подумал, когда я пришла на то интервью и впервые тебя увидела?

– А ты? – улыбнулся он, блуждая чуткими пальцами вдоль моих позвонков.

– Я же нарисовала тебя. До тебя я рисовала только море.

– Я думал, что больше тебя не увижу, – он переплел пальцы на моей спине, – хотел запомнить тебя всю, каждый взгляд, каждое слово…

– Тупая анкета… – покачала головой, зарываясь руками в его волосы, прижимаясь сильнее.

– Зато длинная, – улыбался он, – хотя… ты собиралась сбежать на ее середине, и пришлось меняться с тобой местами, задавая вопросы самому… лишь бы ты не ушла.

Я шмыгнула носом:

– Дэйран…

Меня давно мучил один вопрос, который я не решалась задать.

– …а что на счет твоих родителей?

Он замер и напряженно выдохнул. Тишина сгустилась вокруг нас и завибрировала отдаленным грохотом, как волна, что вот-вот собирается рвануться на берег.

– У военных преступников нет родителей, Леана.

Он порывисто перехватил меня под бедра, увлек за собой на матрас и рывком укутал нас одеялом. Но его тяжелое прерывистое дыхание еще долго не давало заснуть.

Под утро я резко подскочила от чувства щемящей пустоты рядом. Небо еле-еле занялось грязно-розовым рассветом, обещая в кои-то веки пасмурный день, но тишина так никуда и не делась, а словно стала только гуще.

Оглянувшись, я обнаружила Дэйрана рядом с матрасом на… армейском коврике! Он обнимал меня рукой, насколько мог дотянуться, и явно замерзал, так как ему достался лишь уголок одеяла.

Тихо выругавшись и протерев глаза ладонями, я сползла с матраса к нему на коврик и укутала нас обоих.

Хмурое утро так напоминало мне Миарранд, что, засыпая, я вдруг и вправду оказалась в своей старой квартирке на последнем этаже. Меня окружали заляпанные краской стенки, а в окно смотрело холодное перламутровое небо. И сейчас это казалось мне это запредельной мечтой, ведь там я была свободной! Но только я…

***

Сосредоточиться было сложно. С каждой волной, что с грохотом выбрасывалась на берег, мои мысли становились все дальше от реальности, разлетаясь подобно пряным брызгам. День действительно оказался пасмурным. Берег был словно окутан прозрачной вуалью тумана, обесцвечивающей привычно яркие краски побережья. И мою палитру.

Сюжет картины не двигался, потому что сегодня мне доставляло больше удовольствия смешивать краски, чем рисовать. Я брала две наугад и соединяла их, любуясь. Нет, конечно, я могла предсказать результат и просто так. Но меня завораживал сам процесс.

Вот только цвета было два, но несколько движений мастихином, и начиналось самое невероятное. Сначала их глянцевые бока едва соединялись, играючи пробуя друг друга, но в какой-то момент становилось поздно: следов первого легкого соприкосновения было уже не избежать. А потом они смешивались безвозвратно… необратимо. Меняли оттенки, лишаясь индивидуальности, и рождали новый цвет…

Я думала о вчерашней ночи и нашем разговоре с Дэйраном. Мне казалось, что мы тоже смешиваемся, но я была не права.

Дэйран во всем был уникальным. Только он растворялся не растворяясь. Темнел самой непроглядной чернотой и одновременно ослепительно сиял светом. Он жил по максимуму, и, в то же время, едва существовал, ведь эта жизнь была ему навязана чужой волей, несправедливостью.

А еще между моим освобождением и спасением Каира он выбирал нас обоих.

Я глянула через плечо: Дэйран сидел позади шагах в десяти на краю каменного выступа, сцепив пальцы перед собой, и не спускал с меня взгляда. Мягко мне улыбнулся, прищурившись, и склонил голову на другой бок.

Он запоминал меня. Как тогда на интервью.

Отвернулась и стиснула мастихин в руках, сцепив зубы.

Пробраться в космический транспортник Скотта Фримана теперь показалось мне таким пустяком! Как могла я вмешаться в события совершенно другого масштаба? Как вырвать Дэйрана из этой круговерти?

– Леа, посмотришь? – сосредоточенно позвал меня Эрик, не спуская придирчивого взгляда с полотна.

Вытащить киборга на пленэр оказалось не сложно. Я намеренно не стала дознаваться, чем Эрик так занят в последние дни, что почти не бывает дома. Даже отца не стала расспрашивать. Захочет – расскажет сам. Перед тем, как поведать ему о возможностях, предложенных Марио, хотелось завоевать чуть больше доверия киборга, предоставив ему свободу. Я ведь говорила, что он впервые может подумать о том, чем хотел бы заняться.