Когда боги закрывают глаза - Татьяна Степанова

– Малыш, я…

Даня слушал этот диалог, закрыв глаза. Повезло… это называется крупно повезло с этими долбаными бомжами. Пусть и дальше повезет, ведь их ночная экскурсия еще не кончена.

– Не смей ко мне прикасаться, – Вера ударила по протянутым к ней рукам Смайлика, – не смей меня трогать. Тот ублюдок хотел меня изнасиловать, а ты ничего не сделал, не защитил меня!

Рязанские молодожены достали сигареты. Сначала угостили всех, потом щелкнули зажигалкой. Пастушки и бойфренд закурили. Троица с форума – шестнадцатилетняя девица и два крепких парня – закурили тоже. Даня почуял сладкий запах марихуаны. Понятно все с этой троицей. Явились в Амбреллу ловить кайф.

– Их только трое, и они пьянь, на ногах еле стоят, а нас вон сколько, – сказал один из крепких парней, пуская дым колечками. – Девушка, я бы за вас заступился. Но командир приказал отступать.

Вера Холодная окинула его презрительным взглядом:

– Да пошел ты.

Она встала. Посмотрела вверх на потолок – железные ржавые балки.

– Все, хочу на воздух, давайте выйдем во двор.

Даня огляделся по сторонам – когда бежали… куда бежали… В Амбрелле лохам-новичкам заблудиться раз плюнуть, но он ведь опытный сталкер.

– Нам надо вернуться в тот коридор и пройти немного назад, – сказал он.

– Но я не хочу назад. Тут вот есть проход, и отсюда сквозняком тянет.

Вера сунула руки в карманы джинсов и пошла через зал к темной дыре на дальней стене.

И в этот момент они все услышали этот звук. Что-то проскребло, прошелестело, царапая шершавый бетон.

А потом послышалось низкое гортанное – то ли вой, то ли рычание.

Луч фонаря Веры, такой тонкий и жалкий, уперся в противоположную стену, на этот самый пугающий звук, и они увидели на фоне провала в стене… силуэт.

Кто-то пригнулся, словно изготовившись броситься на них из темноты.

Шорох…

Вера дико закричала, отпрянула, споткнулась, упала на спину.

Все разом вскочили. Свет их фонарей заметался по стенам, шаря, ловя, что же это было… где ОНО…

Звук повторился – громче, мощнее, – что-то совершенно непередаваемое: какой-то утробный клекот, вой, наполнивший сердца их ужасом. В нос ударил резкий отвратительный запах.

И в свете своих мятущихся фонариков они увидели на фоне бетонной стены нечто приземистое, припавшее к полу – лоснящееся то ли от жира, то ли от слизи, багровое, словно лишенное кожи, шкуры, которую с него содрали, покрытое сетью белесых вен и язв тошнотворного вида.

ОНО поднялось с четверенек на дыбы, и его выросшая тень достала до потолка, до самых железных стропил.

Пастушки, визжа, бросились прочь, не разбирая дороги, сбили с ног Даню-Душечку. Все смешалось разом – топот, вопли ужаса. К упавшей Вере Холодной бросились рязанские молодожены, схватили ее за ноги и волоком потащили из зала. Даня видел, как ошалевший Смайлик Герштейн помчался в боковой коридор следом за улепетывавшей шестнадцатилеткой с форума, которая на ходу отстегивала лямки рюкзака. Самого Даню рывком поставили на ноги сильные руки одного из «крепких парней» – любителей травки.

– Что рот открыл, валим отсюда!!

Даню-Душечку мутило от вони, что била в нос, – там, у стены, двигалась, клубилась вся эта жуть, он слышал утробный клекот, низкий торжествующий рев, которым хищник – невиданный никем никогда – оглушает, парализует свою добычу.

– Валим, брат!! – завопил любитель травки, и они понеслись по темным переходам Амбреллы, сигая через кучи щебня, как горные козлы.

И тут до них донесся истошный вопль боли. Кто-то кричал, как раненый заяц, кого-то настигли там… там, в этой кромешной тьме.

Пастушки первыми вылетели на улицу. Оглашая громкими воплями Двор Крикуна, они ринулись на освещенный прожектором участок.

Со стороны въездных ворот к ним уже бежала охрана.

К поручению отыскать своего дальнего родственника Ивана Лыкова Сергей Мещерский отнесся основательно.

Через столько лет после таких приключений вновь узреть Ваньку Лыкова – и как? На какой-то там пленке с аэродрома, вокруг которого творятся какие-то подозрительные дела.

Дальние родственники с дворянскими корнями – это ведь не закадычные друзья детства. И Лыков в товарищи к нему, Мещерскому, никогда особо не набивался. Но все же эти годы, проведенные им на антарктической станции «Восток» в качестве инженера-механика, они общались по Интернету. Изредка, но посылали друг другу mail. Однажды на Рождество, когда Лыков зимовал там, на станции, даже проболтали всю ночь в чате.

А потом, когда Лыков приезжал в отпуск, турфирма Мещерского организовала для него тур с дайвингом в Таиланд. Тогда Мещерский думал, что Ваня завалится на остров Пхукет с компанией товарищей-полярников, но нет – Лыков заказал тур для себя одного.

Прежде, в пору давних приключений, Ваню Лыкова терзали страсти. И даже когда все вокруг искали клад в старом имении, выкупленном Фондом русского зарубежья, Ваню Лыкова сжигала дотла злая отчаянная любовь. Не любовь даже, а наваждение какое-то.

Но с тех пор как его старшая сестра Анна – предмет всех его вожделений и грез – вышла замуж за иностранца и уехала в Бельгию, костер инцеста, что горел в сердце Вани Лыкова, по мнению Мещерского, погас.

Что-то иное тлело в этой душе теперь, открытой всем антарктическим ветрам. А может, закрытой, запертой на замок. «Тут неплохо платят»… «Я здесь с норвежцами говорил, у них на буровых в Северном море бешеные бабки заколачивают»… «Возможно, не стану продлять контракт со станцией, если удастся найти работу за границей – в Канаде, например, или в Новой Зеландии. Там хорошо платят, намного больше, чем здесь» – такие вот замечания все чаще и чаще звучали в его письмах по электронной почте.

Что ж, Ваня Лыков взрослел, матерел и хотел денег.

И теперь вот, вернувшись в Москву (в отпуск, что ли, или совсем?), он даже не дал знать о себе родичу Мещерскому.

Мещерский даже обиделся. А потом решил, что Ваньку все равно найдет, чего бы это ему ни стоило.

Итак, для начала он позвонил по всем имеющимся у него в мобильном телефонам Лыкова – домой, на старую его квартиру, по сотовому.

Глухо. Сотовый «не обслуживается», значит, сменил номер, домашний – длинные гудки.

Мещерский отослал ему SMS, написал на адрес электронной почты: привет, мол, ты где? Давно тебя не слышал, свяжись со мной.

Ждал, ждал – нет ответа.

И тогда он решил поступить самым простым образом. Около половины десятого вечера отправился на машине по вечерней Москве в район станции метро «Автозаводская».

У него имелся старый адрес – в этой квартире в доме постройки начала индустриализации 30-х годов окнами на Третье кольцо и зиловские заводские корпуса жили когда-то потомственные аристократы Лыковы – Иван с сестрой.