Когда боги закрывают глаза - Татьяна Степанова

Катя озадаченно глядела в зеркало. Пое-е-е-дем, красо-о-о-отка, кататься, давно я тебя поджидал…

С тех пор как старику Гущину при задержании в сердце угодила пуля, м-да… в сердце, прикрытое бронежилетом… с тех пор, как после этого он признал наличие у него второй семьи и взрослого сына… старика просто не узнать!

– Три минуты на сборы тебе даю, я сам не хотел ехать – в гробу я видел Ховринский отдел, и этот хлыщ Долгов мне никакой не указ, но там дело серьезное – дочь вице-губернатора пострадала, ты понимаешь? Хоть Ховрино – это Москва, но к нам уже тоже звонки идут просто лавиной. Телевизионщики уже пронюхали, журналисты. Кто-то информацию в СМИ слил. Ты мне там нужна как официальный представитель нашей пресс-службы!

– Федор Матвеевич, я сейчас, только оденусь, – Катя ничего не понимала.

Черт, они ведь подняты по тревоге! Что произошло?!

Она напялила джинсы, прямо на шелковый топ натянула худи с капюшоном, схватила сумку, где всегда полный набор репортерский, ключи, сунула ноги в…

Лишь в лифте она поняла, что на ней новые дорогущие туфли на шпильке – те самые.

Полковник Гущин сидел в служебной машине вместе с шофером.

И они втроем покатили по ночной Москве в Ховрино. Район столицы для Кати малознакомый.

А вот полковник Гущин Ховрино знал хорошо, так как оно граничило с подмосковными Химками – с Левым берегом, и если что случалось там, оба подразделения работали сообща. Гущин по дороге строил планы: мол, во первых строках сразу к начальнику, его тоже вызвали по тревоге.

Но когда они добрались до здания ховринской полиции, все планы Гущина рухнули.

Двор перед зданием, несмотря на поздний час, забит машинами. Катя насчитала сразу пять (!) автобусов телеканалов, толпа журналистов буквально штурмовала двери.

Они попытались пробиться внутрь – куда там! Телевизионщики с аппаратурой наперевес ломились внутрь, нещадно толкаясь, вздымая над головами, как пики, микрофоны на шестах, окутанные мохнатыми шерстяными чехлами.

Чуть в стороне от давилки Катя узрела спецагента Августа Долгова, он успел переодеться и, видимо, тоже был поднят по тревоге, потому что в спортивном костюме и кроссовках выглядел как яппи, выскочивший на вечерний марафон «до уголка».

Тут, взвизгнув тормозами, остановилось желтое такси, и из него вышла Ева Ершова – со своей вечной увесистой сумкой через плечо, но тоже в спортивном костюме и в косынке на голове, прикрывавшей – Катя поклясться была готова – бигуди!

– Что происходит? – спросила Ершова. – Август, что это, зачем здесь все эти люди? Телевидение?

– Что-то случилось, и в результате пострадала дочь вице-губернатора, – Гущин оглядывался. – Убийство, что ли? Словно кипятком ошпаренные все. Но как быстро пресса пронюхала, сразу видно, кто-то информацию в отделе слил, вот они и набежали – сенсация. Ну-ка все за мной, тут вход со двора у них через изолятор.

И он повел их в обход. О, знали бы они, чем чреваты вот такие «обходные» маневры!

В запертую железную дверь изолятора пришлось долго стучать, барабанить, буквально колотить, пока им не открыл дежурный. Гущин сунул ему под нос удостоверение, Август Долгов сунул свое, Катя ухватила Еву за руку и потащила за ними.

– Я только вернулась из театра, мы билеты на работе покупаем, такой спектакль в студии Крымова классный, потом покурили в кафе, и я домой – вымылась, решила накрутиться, а то волосы не лежат, утром феном просто мука с ними, – бормотала Ева Ершова, то и дело поправляя очки. – И вдруг звонок. Август! И телефон мой откуда-то узнал, ну да они все знают. Сказал, надо опять срочно ехать, и продиктовал адрес в Ховрино. А тут что-то невообразимое просто.

И точно – из ИВС они поднялись в дежурную часть, а там яблоку негде упасть. Сотрудники полиции пытались урезонить прорвавшихся внутрь телевизионщиков, кричали: немедленно покиньте помещение! Но куда там. Целая толпа журналистов окружила парня в бейсболке – одетого как турист, но грязного, в известке и пыли, и девушку-блондинку с растрепанными волосами и пятнами крови на джинсах, на куртке, на руках.

– Отвали! – визжала она, отпихивая от себя микрофон на шесте. – Отвали, урод! Никого мы там не убили в Амбрелле, это нас что-то пыталось убить, гналось за нами! Говорю вам, я видела ЭТО, как вас! И я не вру, и я не сумасшедшая! Папа, папа, наконец-то! Увези меня отсюда скорее!

Дюжие охранники в черном проутюжили толпу, и сквозь строй прессы к девушке пробился полный лысый мужчина. Девушка бросилась к нему, оставив паренька в бейсболке на растерзание журналистам.

Катя поняла, что приехала власть в лице вице-губернатора. Бойкий корреспондент-телевизионщик рядом с Катей выскочил перед камерой с микрофоном точно черт из табакерки и зачастил репортаж «с места событий»:

– Я веду прямой репортаж из Управления полиции столичного района Ховрино. Только что на пульт дежурного поступило сообщение о трагедии, разыгравшейся в стенах знаменитой Ховринки – заброшенного комплекса строений бывшей больницы, овеянных мрачной славой. Группа молодых людей в числе… данные о количестве пока еще уточняются… этой ночью решила пойти в здание заброшенной больницы на экскурсию. В начале первого охрана больницы услышала крики и поспешила к одному из корпусов, где обнаружила несколько пострадавших, среди которых дочь вице-губернатора Подмосковья Вера Каратузова. Пострадавшим была оказана немедленная помощь. По их словам, внутри больничного корпуса они подверглись нападению неизвестного… Судя по совершенно фантастическим, сбивчивым описаниям потерпевших, на них напало какое-то животное…

– Отвалите, уроды! Говорю вам, я ЭТО видела своими глазами, и он это видел, и вот они, мы все, и мы испугались! Оно гналось за нами, пыталось нас убить, и наши товарищи еще там, внутри!

Дочка вице-губернатора Вера обладала крепкой глоткой и орала так, что заглушала собой даже репортаж в прямом эфире.

Кто-то тронул Катю за плечо – Ева:

– Ваш начальник, полковник, он только что вошел вон в тот кабинет, там полицейские кого-то допрашивают.

Катя протолкалась мимо дежурки к комнате отдыха, дернула дверь – заперто изнутри.

– Федор Матвеевич, мы тут, впустите нас! – просвистела чуть ли не шепотом, боясь, что услышат телевизионщики.

Повернулся ключ, Катя втолкнула Еву и вошла сама. В просторной комнате отдыха – не повернуться: сыщики Ховринского отдела, участковый, начальник УВД, полковник Гущин уже рядом с ним, а у стены на стульях пятеро юнцов – две девицы в черных куртках с капюшонами с нарисованными черепушками, парень в горных ботинках и два взъерошенных, как молодые петухи, паренька с крашеными волосами.

Катя поняла, что это «отбитые у прессы», «те, другие, которые тоже это видели».

Экскурсанты в Ховринскую больницу.

– Там еще наши остались, кто с нами был, – сказала одна из девушек (конечно же, это Пастушки, а парень в горных ботинках – бойфренд одной из них, только вот потерявший свой цейсовский бинокль). – Мы как это там увидели, сразу побежали. Мы выскочили на улицу, а те, наверное, не успели. Не смогли.