Психомех - Брайан Ламли

Прошлой ночью, после разговора с Вяттом, Маас вышел и тихо закрыл на засов садовый сарай. “Если он все еще будет здесь утром”, — сказал Вятт, и таким способом Маас обеспечил его присутствие здесь наутро. А сегодня, когда он услышал, как завелся маленький автомобиль девушки, и увидел, как он уезжает прочь от большого дома, проезжает мимо сторожки и направляется в сторону Лондона, он не стал больше ждать, а отпер сарай и разбудил бродягу. Затем, пообещав накормить его и хорошенько напоить, он повел его к дому. Странно, но этот человек казался нормальным почти во всех отношениях, за исключением одного — он был бродягой, и со временем расспросы и выпитое спиртное произвели ожидаемый результат. Теперь Вятт получил его ответ: изнасилование. Именно оно увело этого человека из общества, опустило до его теперешнего состояния. Изнасилование его жены.

— А до этого ты был... — психиатр небрежно пожал плечами, словно это был обычный разговор, — ., ты был совершенно нормальным членом общества. — Он заявил это просто, искусно избегая двусмысленности.

— Общество? Нормальным? Вы хотите сказать, нормальным? Ха! Да пошло оно, это ваше общество; — неистово возразил Джордж Хаммонд. — Вы знаете, что такое общество? Зоопарк, вот что. Открытый зоопарк с дикими животными, которые ведут беспутный образ жизни. — Он посмотрел вверх, его рот безвольно расслабился под бородой и испачканными усами, глаза сощурились и глупо заморгали, но голос оставался ясным, а слова — прямыми. — Слушай, шеф, кто бы ты ни был. Ты хочешь кое-что знать? Прошлой ночью в радиусе двадцати — двадцати пяти миль от этого дома случились еще два изнасилования и еще две попытки! И из этих изнасилований одно было групповым. Ты знаешь, что такое групповое изнасилование? Вот это-то и случилось с моей женой. Повернули ее и отделали, а меня в.., в это. А вы еще говорите мне об “обществе”.

— Два изнасилования и две попытки, — Вятт вскинул брови. — Вы цитируете статистику. Это средняя цифра для английского графства!

— Дерьмо ваша статистика, я заявляю факты! — ответил бродяга. — Посмотрите утренние газеты, и вы увидите, что я прав.

— Значит вы прочитали об этом в газетах, да? — спросил Маас.

— Да неужели? Ну, давай, давай, шеф! Знаете же не хуже меня, что я всю ночь проспал запертый в вашем сарае. Я хочу сказать, что это вы пришли и выпустили меня! Я слышал, как вы поднимали засов.

Вятт вздохнул.

— Тогда откуда вы знаете, что в газетах?

— Я всегда узнаю об этом, вот откуда! — бродяга, вдруг обезумевшими глазами, обведенными красными кругами, уставился на Вятта и Мааса. — Господи Иисусе, да вижу я это, понятно?

— Видишь это? — интерес Мааса был под стать скептицизму Вятта.

— Ну да. Я вижу это в снах. Все насилие в мире. Всех отвратительных ублюдков, втыкающих в бедных девчонок. Но некоторые из них сами напрашиваются, тоже верно, а как насчет невинных малышек? И как насчет меня, который страдает от всего этого?

В ответ Маас и Вятт могли только покачать головами...

Затем надо было задать несколько вопросов: о семье, друзьях, полиции; людях, которые могли бы знать или хотели бы узнать, где был Джордж Хаммонд; все вопросы, на первый взгляд, невинные, случайные, и на все он отвечал воодушевляюще отрицательно. Только сам Джордж знал, где Джордж был, а что касается семьи и друзей: они больше не существовали. Полиция? О, нет, — он всегда сторонился их и никаких неприятностей не имел. Нет, Джордж никому не доставлял беспокойства, кроме себя. Сны, понимаете? Сны об изнасиловании, утопить которые можно только на дне бутылки.

К тому времени он выпил не много не мало — целый графин хорошего хереса! Однако херес прикончил его, и он свалился на весь день; это тоже было к лучшему. Это давало Вятту и Маасу время приготовиться к ночи. Ни один из них и не подумал проверить утренние газеты, где они легко могли бы найти подтверждение словам Хаммонда об известных событиях прошлой ночи. Или, чтобы быть более точным, Маас подумал о проверке, но потом эта идея выскользнула из его головы. Было бы слишком много совпадений. Позже он вспомнит и просмотрит газеты просто из любопытства, но к тому времени будет слишком поздно и Хаммонд уже будет в машине. Разбросанные по газете материалы были об обычной жестокости — мало какие из них имели дело с сексуальными нападениями на одиноких женщин. В семи милях отсюда, в Чичестере, старая дева была изнасилована взломщиком. В Винчестере какой-то девушке непристойно угрожали, но удалось спугнуть насильника. В Богнор Реджис двух девушек затащили в машину, увезли и изнасиловали в соседнем лесу. Одна убежала, а другая была изнасилована повторно тремя пьяницами. Когда полицейские выловили их в лесу, они все еще получали свои жуткие удовольствия от девушки, потерявшей к тому времени сознание. И все в радиусе двадцати пяти миль от дома Вятта...

* * *

Несмотря на сложность электроники Психомеха, теория, лежавшая в основе этой машины, была сама простота. Большинство человеческих умов — пристанище для определенных страхов, каждый из которых специфичен для индивидуума. Когда эти страхи банальны, они легко узнаются и называются. Такие как, например, клаустрофобия и агорафобия, два самых обычных названия, Но страх — гораздо более сложное явление. И его источники намного более разнообразны, чем замкнутое или открытое пространство.

Целью Психомеха (как давным-давно объяснил Вятту Маас, когда только начинал строить машину) было следующее: прежде всего растормозить зоны подсознательного страха в психике пациента, затем наполнить тело и сознание силой, необходимой, чтобы победить этот страх, одновременно убирая причины страха. Сон можно вызвать и проконтролировать, сон, в котором объект столкнется лицом к лицу со своими самыми худшими кошмарами, — с тем, чего он больше всего боится, — демонами его сознания, которых он потом победит и уничтожит. Такой была основа психиатрической теории и практики: столкнуть сознание лицом к лицу с его собственными глубоко сидящими страхами и дать власть над ними. И все это выполнить через волшебство Психомеха.

Но Вятт ничего не знал о главной функции машины, которая вступала в игру только после прохождения начальной стадии изгнания страха; ничего не знал о теории, согласно которой полностью освобожденное от страхов сознание, реализуя весь свой экстрасенсорный потенциал, фактически превратит человека в сверхчеловека. Но Маас, — Маас умел читать диаграммы и графики и поэтому мог выяснить, удача это или провал, и он действительно знал дело. Несмотря на то, что Вятт согласился, чтобы Джордж Хаммонд стал подопытной морской свинкой, только Маас знал, как далеко зайдет этот эксперимент. Прошлый раз был провал, самый настоящий, когда центры страха пациента были перевозбуждены без дублирования или хотя бы помощи со стороны машины; но на этот раз... А что, если Хаммонд действительно обладает той экстрасенсорной силой, о которой он упоминал, неким телепатическим центром в мозгу, который позволяет ему видеть события, происходящие на расстоянии, в “его снах”?

...В конце дня Хаммонда быстро разбудили, сразу же дали ему немного поесть и несколько стаканов бренди, благодаря чему он без проблем провел время до десяти тридцати того вечера. Когда он начал трезветь в следующий раз, но еще не полностью пришел в себя, Маас дал ему легкое общее обезболивающее и с помощью Вятта перевез в комнату, где находилась машина. Там они прикрепили его к Психомеху. И, наконец, когда на голову и тело Хаммонда надели множество датчиков, а машину полностью запрограммировали, эксперимент был готов начаться.