Моя любимая сестра - Джессика Кнолл

– Я знаю одну хитрость для этого, – говорит Джейсон, нанося на мои щеки румянец.

– Вообще-то, – передумываю я, – я тоже… буду… белое.

Почему нет? Моя битва с депрессией (почему это называют битвой, когда это самая настоящая бойня?) проиграна. Я давно прекратила стрельбу, пора бы перестать мысленно очернять невинный бокал вина.

Я не говорю о том, чтобы перенять сомнительный образ мышления Лорен Фан, просто сегодня особый случай. Это первое групповое событие сезона, лучший вечер, на котором не будет Бретт. Я только что получила сообщение от своего издателя, что я – первая женщина, которая занимает четыре места подряд в списке бестселлеров по версии New York Times. Через несколько недель я лечу в Лос-Анджелес на ужин с номинированным на «Оскар» режиссером. Я должна отмечать, пока есть что.

Винс превращается из официанта в солдата и салютует мне. По крайней мере, он не пререкается.

– Раз-два, три-четыре! – скандирует он, пока спускается выполнить свое задание.

– Не понимаю, как ты с ним живешь, – говорит Джен, грубо нарушая субординацию. Сдвигает с тахты стопку подарочных изданий и без спроса садится.

– Я понимаю. – Джейсон хлопает ресницами, и я решаю, что пора повысить ему гонорар.

– Столкнешься с конкуренцией, – произношу я, стараясь не шевелить губами, пока он придает им естественный оттенок. Сегодня у меня смоки айс. И губы а-ля натюрель. – Парни обожают Винса.

Джен как-то наигранно смеется, подтягивая колени к груди. Она постоянно так делает – всячески закручивает свои конечности, как бы говоря: «Посмотрите на меня! Я настолько нетипично свободна душой, что даже не могу нормально сидеть!» Попробуйте найти в интернете хоть одну фотографию Джен Гринберг, где она не перекручена, как пятилетка, которой нужно в туалет.

– Хочешь кое-что услышать или нет? – спрашивает она. – Насчет Бретт.

До смерти хочу про нее услышать. Грудная клетка словно душит внутренности, но Джен нельзя знать, что Бретт вызывает во мне что-то, помимо раздражения.

– Насчет кого? – выпускаю остроту я.

Джейсон фыркает.

– Знаете, в этом сезоне она наняла моего бывшего укладывать ей волосы, – говорит он, просовывая мне между губ сложенную салфетку. – Позорище.

– Вот прохиндейка! – раздражаюсь я, когда Джесон сминает отпечаток моего поцелуя. В одном из сезонов Бретт хвасталась тем, что просто сушит волосы на воздухе.

– Она помолвлена, – выдает Джен, не стерпев мою попытку доказать, что, какими бы ни были новости про Бретт, они не стоят того, чтобы просить их рассказать.

– Эта сучка даже алчнее, чем я думал, – говорит Джейсон, полагая, что я все еще в настроении для шуток.

Бретт помолвлена? Последние восемь месяцев пролетают перед глазами. Мы с Бретт в отделе нижнего белья в Bloomingdales после того, как она снова переехала ко мне, я тогда не могла поверить, что она все еще спит в поеденной молью дартмутской футболке размера XL. Рианна провела занятие в ее студии. Vogue рассказал про нее. Она заслуживала спать в хорошей шелковой пижаме!

Бретт сопровождает меня на кольпоскопию в кабинет гинеколога, потому что ВПЧ, вирус папилломы человека, сам не прошел и нужно проверить, не подхватила ли я злокачественный вид ЗППП. Я так нервничала, но Бретт мило пообщалась с администратором, потом с медсестрой и, наконец, с доктором, и в итоге ей позволили остаться со мной в кабинете, пока я проходила ужасно некомфортную процедуру. Она сжимала мою вспотевшую холодную руку, пока доктор иссекал кусочек с шейки матки и шутил, что ты не крутая, если у тебя не было ВПЧ. Только женщины, которые подхватили ВПЧ, по-настоящему жили.

Мы с Бретт пересматриваем первый сезон шоу на моей кровати, едим чипсы из одной миски и удивляемся, какими розовощекими девчушками мы были всего три года назад, какими зажатыми. «Наверное, мы нервничали», – предположила Бретт, и я согласилась, но теперь думаю иначе. Думаю, тогда мы просто были мягче.

От мысленного возвращения к нашей дружбе на языке кислит слюна. Меня тошнит. И хочется заплакать. Я с болью осознаю, что сижу здесь с жирным лицом и меньшим количеством ресниц, чем у четырехмесячного плода, что человек, которого я любила больше всего, оказался незнакомцем, и самое ужасное, что люди начинают открыто интересоваться, как я живу с этим раздражающим мужчиной. Я сглатываю и изо всех сил стараюсь говорить изможденно и равнодушно.

– Никто из нас не собирался с ней сниматься, и она поняла, что ей нужна сюжетная линия. – Киваю. – Ясное дело.

Джен передергивает плечами. Какой паршивой имитацией подруги – Бретт – она оказалась.

– Судя по словам Иветты, это не постановка. Они родственные души. – В ее голосе слышатся мысли матери.

– Ну конечно, – натянуто смеюсь я. Бретт хочет выйти замуж так же сильно, как я хочу ребенка: только ради эфира на телевидении. – Удивлена, что слышу это от тебя, а не от Page Six.

– Иветта сказала, они объявят об этом, как только сообщат родителям Арч.

– И все же, – задумчиво бормочу я, – Иветта знает. Теперь ты. И я. – Долго смотрю на Джен, позволив фактам говорить самим за себя. – Сколько они уже вместе?

– Достаточно долго, – отвечает Джен, подтягивая пятку к промежности в штанах в клеточку. Ужасно, что она так оделась для вечеринки у Лорен. «Ничего сексуальнее не нашла? – хочется съязвить мне. – Неудивительно, что у тебя между ног все поросло паутиной».

– Да не особо, – воркую я, мой голос легче перышка. Я не позволю Джен увидеть, как меня задели эти новости. – Вроде три месяца.

– Скорее полгода.

– Джен, – говорю я, больше не скрывая резкость в голосе, – полгода назад я была в Майами, пытаясь помочь ей пережить расставание с Сарой.

– Ладно, тогда три месяца. Неважно. – Джен дрожит, словно ей плохо от подробностей интимной жизни Бретт. – Плевать.

Раздается скрип, и мы обе смотрим на дверь. Винс поднимается по лестнице.

– Сколько пройдет времени, прежде чем она продаст телеканалу спин-офф «Бретт покупает корову»? – Джен напрягается. – Разве не должно быть наоборот?

Стыдно, но, услышав, как Джен принижает Бретт за ее вес, я слегка успокаиваюсь. Она все еще на твоей стороне. Она все еще презирает того же, кого ты.

– Вы двое ненавидите друг друга, да? – спрашивает Джейсон, отступая на шаг и рассматривая работу над моими глазами. – Я думал, это только для шоу.

Я ошеломленно смотрю на него.

– По-твоему, мы это выдумали?

– Кто кого ненавидит? – спрашивает Винс, появляясь в дверном проеме с тремя бокалами вина в руках. Мой напиток с трубочкой, так как мои губы в помаде. Во время съемок Винс строит из себя безумно любящего мужа. Забудьте о трусиках с прорезью и взбитых сливках на сосках, съемки – лучший афродизиак. Видно, он решил, что держать мою сумочку на красной дорожке не стыдно, ведь это все-таки красная дорожка.