Созвездие ворона - Дмитрий Вересов

— Тут я вряд ли смогу пойти тебе навстречу. Миссис Безансон, в отличие от тебя, действительно совершила уголовное преступление.

— Я в это не верю! — сказал Павел, вспомнив Клэр, нежную Клэр. Клэр с темными влажными глазами, Клэр, дрожащую в его руках. Нет, она не могла убить, точно так же, как он никогда бы не смог соблазнить эту маленькую мексиканку.

— И я не верил, — сказал Баренцев, который тоже на мгновение представил себе Клэр Безансон, не в столь фривольном виде, разумеется. Ему довелось встретиться с ней в Ред-Роке, и он был вынужден согласиться — не попасть под ее обаяние трудно, даже не будучи заточенным в четырех стенах. — Но факты… Факты… — продолжил он.

— Мы говорили о моральной компенсации, — сказал Павел. — Мне хотелось бы, чтобы Клэр была предоставлена возможность после окончания работы над проектом покинуть Ред-Рок. Я уверен, что это в твоих силах, Нил, а долю в предприятии оставьте себе!

— Это не связано между собой! — возразил Нил. — Ты получишь часть акций, независимо от того, удастся ли мне помочь миссис Безансон или нет.

— И еще, — добавил Павел, — мне бы не хотелось, чтобы Татьяна узнала о том, что я хлопотал за Клэр… И так слишком много совершено ошибок и глупостей!

Предупреждение было сделано как нельзя вовремя. На пороге появились две Татьяны. В руках Захаржевской была серебряная чаша для пунша. Ларина несла поднос с кружками.

— А вот и мы! — Захаржевская водрузила чашу в центр стола. — Танька, садись, пусть теперь наши мальчики за нами ухаживают.

— А почему у вас у каждой в ухе по одной серьге? — спросил наблюдательный Нил.

— Поделили по-братски, точней, по-сестрински, — отметила Захаржевская. — Завтра отдадим хорошему ювелиру, чтобы вплел камни в браслетики, будем носить как амулеты. А Танин кулон мы решили подарить Нютке. Паша, не против?

— Только за!

— А еще мы придумали, о чем будет следующий фильм Тани Розен.

(3)

А двумя днями раньше в Лондоне, в Кафедральном соборе Святого Павла, проходило другое бракосочетание. Здесь, напротив, все было торжественно, так, как это только могло быть. Старый Цорес мог позволить себе быть чуточку вульгарным в том, что касалось торжества. Но совместными усилиями сына и Ирэн оно не грозило превратиться в свадьбу какой-нибудь голливудской звездочки, с избытком алых роз и ленточек. Среди приглашенных было такое количество влиятельных лиц, что собор пришлось окружить кордоном полицейских. Движение на ближайшей улице ограничили. Полиция рекомендовала любопытствующим не задерживаться. Несколько репортеров из «Таймс» и «Би-Би-Си» вели репортаж о бракосочетании сына биржевого магната.

Прежде чем ответить на стандартный вопрос священника, Ирэн обернулась. На нее были устремлены сотни глаз. Одни из них выражали ликование, другие готовы были испепелить ее вместе с женихом. Она мгновенно отыскала в первых рядах того самого лорда — найти было легко благодаря его выдающемуся в буквальном смысле слова росту. Его милость, впрочем, был опытным дипломатом, и лицо его сейчас расплывалось в счастливой улыбке. Ирэн тоже улыбнулась ему. Он поймал ее взгляд, и улыбка сразу куда-то исчезла.

— Я согласна! — ответила она с таким чувством, что даже священнослужитель не мог не улыбнуться.

К сожалению, на бракосочетании не присутствовал Король Ордена, после представления, устроенного в замке, его величество предпочел удалиться назад, в Австралию, к своим кенгуру и спортивным машинам. Ирэн вынуждена была с этим смириться — дальнейшее пребывание в Европе могло быть чревато для престарелого Короля неприятными последствиями. Подданные уже пришли в себя, дурман рассеялся и настала пора вопросов. Того, что было сделано на памятном заседании Капитула, уже не вернешь. Историю, как известно, вспять не обратить! Но многие из иллюминатов были способны на месть. Так что охрана вокруг собора объяснялась не только желанием оградить высокопоставленных гостей от назойливых журналистов.

А в уголке скромно стоял Шон Уэйкомб, вознагражденный за свою помощь поистине по-королевски. Он теперь владел одной из крупнейших химических лабораторий в Европе. Единственным условием, поставленным перед ним Захаржевской, было не производить никаких ЛСД и прочих наркотиков. Уэйкомб, не колеблясь, согласился. Что думает по этому поводу покойный Тимоти Лири, осталось неизвестным.

(1)

Последнее время мысли Берча занимал Ричард Чивер. Возглавляемый им Девятый отдел Бюро медленно агонизировал, придавленный железной пятой нового начальства. Как вполне обоснованно полагал сам Ричард Чивер, его отдел не только собирались уничтожить, но и перед этим повесить на него всех собак. Кое-кто из сотрудников, предчувствуя неизбежный конец, поспешил подать просьбу об отставке.

«Крысы бегут с корабля», — мрачно думал Чивер, шагая к своему кабинету. Подчиненные, попадавшиеся навстречу, приветствовали его — одни хмуро, выражая всем видом полное понимание сложившейся ситуации и готовность идти до конца, другие улыбались так, что можно было подумать, что им и невдомек, что за тучи сгустились над Девяткой. «Идиоты! — раздраженно бормотал под нос Ричард Чивер. — Идиоты! И те и другие». Он отдал всю жизнь этой организации и хотя не мог бы поклясться на Библии, что всегда действовал исключительно в интересах Бюро и государства, сейчас у него было такое ощущение, будто его предали. Верный сторожевой пес, которого вышвырнули за дверь за ненадобностью — вот кем ощущал себя сейчас Ричард Чивер.

У него не было могущественных покровителей, на чью помощь он мог рассчитывать в этот трудный час. А следовательно оставалось только поджать лапки и покорно ждать своей участи. Берч — самец «альфа», он, Чивер — «бета».

До сих пор Чивер полагал, что опасаться следует Петти и Макмиллана. Проблемы с Хэмфри Ли Берчем казались второстепенными по сравнению с теми, что могли доставить эти два джентльмена. Но в его распоряжении были документы, которые подтверждали их причастность к делу Фэрфакса. Документы являлись гарантией его безопасности и спокойной старости. После того, как Питер Дубойс оказался в психиатрической лечебнице, Ричард Чивер перестал представлять интерес для этих двоих. Толку теперь от него не было никакого, а Девятый отдел дышал на ладан. Хэмфри Ли Берч продолжал грозить реорганизацией, заняться которой вплотную ему мешало, по-видимому, лишь обилие дел.

Только дела были не такого рода, в которых могла бы отличиться опальная Девятка, так что рассчитывать на то, что страшный Берч сменит гнев на милость, не приходилось. Сам Чивер не сомневался в грядущей отставке, следовало побеспокоиться о будущем.

Будет день, будет и доллар! — это уже не про него.

Оптимизм с годами излечивается, уверенным в завтрашнем дне можно быть, только имея гарантии. У Ричарда Чивера такие гарантии были. Если вести себя разумно, можно договориться. Чивер прекрасно ориентировался в сложившейся обстановке и понимал, что господа Петти и Макмиллан согласятся на его вполне скромные условия. Потому что это проще, нежели устранять его физически. Но напоследок он собирался, согласно неизвестной ему доселе русской поговорке, не ложку, а скорее целый ковш дегтя слить в бочку меда господина Берча.