История службы государственной безопасности. От Александра I до Сталина - Олег Хлобустов

За последнее время происходят во многих местах большие трения между отделами управления (имеются в виду губернские исполкомы. — О. X.) и ЧК. Отделы управления во многих местах пытаются подчинить ЧК себе, ссылаясь на резолюцию съезда представителей губисполкомов.

Разъясняем, что это только резолюция, которая не утверждена ни Совнаркомом, ни ВЦИКом. А посему Иногородний отдел в дальнейшем предлагает руководствоваться следующим: ВЧК подчиняется СНК. Комиссары юстиции и внутренних дел имеют контроль над нею. В своей деятельности ВЧК совершенно самостоятельна, проводя обыски, аресты, расстрелы, давая отчет Совнаркому и ВЦИК».

Конец дискуссии о подчинении чрезвычайных комиссий положило появление 28 октября 1918 года «Положения о ВЧК», утвержденного ВЦИК, бывшим тогда высшим законодательным органом страны.

Думается, что в этом, одном из первых «парадов суверенитетов», совпавшем по времени с началом проведения политики красного террора (что привело к фактическому выводу из подчинения ВЧК ряда губернских чрезвычайных комиссий и переподчинению их губисполкомам), и кроется немало драм и ошибок.

В связи с этим нам представляется уместным полностью процитировать еще один ныне забытый исторический документ, касающийся данной проблемы. Мы имеем в виду опубликованный в том же номере «Еженедельника ВЧК» приказ наркома внутренних дел Петровского:

«Убийство Володарского, убийство Урицкого, покушение на убийство и ранение председателя Совета народных комиссаров Владимира Ильича ЛЕНИНА, массовые, десятками тысяч расстрелы наших товарищей в Финляндии, на Украине и, наконец, на Дону и в Чехословакии, постоянно открываемые заговоры в тылу наших армий, открытое признание правых эсеров и прочей контрреволюционной сволочи в этих заговорах, и в то же время чрезвычайно ничтожное количество серьезных репрессий и массовых расстрелов белогвардейцев и буржуазии со стороны Советов показывают, что, несмотря на постоянные слова о массовом терроре против эсеров, белогвардейцев и буржуазии, этого террора на деле нет.

С таким положением должно быть решительно покончено. Расхлябанности и миндальничанью должен быть немедленно положен конец. Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительное количество заложников. При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен приниматься безоговорочно массовый расстрел. Местные Губисполкомы должны проявлять в этом направлении особую инициативу.

Отделы управления через милицию и чрезвычайные комиссии должны принять все меры к выяснению и аресту всех скрывающихся под чужими именами и фамилиями лиц, с безусловным расстрелом всех замешанных в белогвардейской работе.

Все означенные меры должны быть проведены немедленно.

О всяких нерешительных в этом направлении действиях тех или иных органов местных Советов Заведующие] от[делами] управления] обязаны немедленно донести Народному комиссариату внутренних дел.

Тыл наших армий должен быть наконец окончательно очищен от всякой белогвардейщины и всех подлых заговорщиков против власти рабочего класса и беднейшего крестьянства. Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового террора.

Получение означенной телеграммы подтвердите.

Передать уездным Советам».

Мы привели здесь этот документ для того, чтобы указать еще один субъект, наряду с ревкомами (революционными комитетами) непосредственно проводивший политику красного террора и несущий ответственность за ее последствия. Не останавливаясь более подробно на этом вопросе, адресуем читателей к обстоятельному исследованию Алексея Литвина[20].

Нельзя, однако, забывать и о том, что чекисты решали также задачи по восстановлению промышленности и транспорта страны, обеспечению населения продовольствием, борьбе со спекуляцией и хищениями, став мощным контрольным органом, компенсировавшим недостатки функционирования нового государственного аппарата. Напомним, что уже с февраля 1918 года ВЧК стала именоваться комиссией по борьбе с контрреволюцией и преступлениями по должности, а мздоимство и вымогательство (или, как мы бы выразились сейчас, коррупция) были весьма распространены на фоне послевоенной разрухи.

Говоря о необоснованных репрессиях, часто ссылаются на книгу историка С. П. Мельгунова «Красный террор в России». Однако при этом почему-то неизменно забывают, что автор сообщал в предисловии о своем намерении написать также и вторую часть, а именно «Белый террор», с которым как участник многих антисоветских заговоров он был знаком не понаслышке.

В своих мемуарах, опубликованных уже посмертно в Париже, Мельгунов откровенно рассказывает о собственном участии в антисоветских организациях, об их планах вооруженных выступлений при поддержке посольств стран Антанты.

Примечательно, что книга его о красном терроре открывается «Воспоминаниями, написанными в сентябре 1918 года во внутренней тюрьме Особого отдела ВЧК». Вот только одна маленькая деталь: Особого отдела-то в сентябре еще не существовало. В более позднем предисловии к этому очерку автор подчеркивал: «Справедливость требует сказать: сажали меня часто большевики в тюрьму за „контрреволюцию“, но всегда давали возможность работать, допускали широкую передачу книг и письменных принадлежностей». Подчеркнем и то важное обстоятельство, что беспристрастные свидетельства Мельгунова полностью соответствуют советской историографической концепции Гражданской войны в России.

Следует отметить также, что ныне широко осуждаемая акция по высылке из России в октябре 1922 года двухсот семей известных философов, историков и писателей, в действительности, на наш взгляд, явилась актом гуманизма, ибо это однозначно спасло упомянутых лиц от жерновов сталинских репрессий последующих лет. Между прочим, Уголовный кодекс РСФСР 1920 года предусматривал в качестве наказания высылку из страны — взамен «высшей меры социальной защиты», то есть расстрела.

Сегодня, конечно, трудно представить, что в СССР до 1926 года легально действовал Политический Красный Крест, сотрудники которого обладали правом посещения заключенных и оказания помощи арестованным, «числящимся за ВЧК» и находившимся в небезызвестной Бутырке. (Не менее знаменитый, возведенный еще в екатерининские времена тюремный замок в Лефортово был передан в ведение МГБ только в конце 1940-х годов.) К счастью, документы о деятельности Политического Красного Креста были опубликованы в журнале «Отечественная история» несколько лет назад.

В сентябре 1918 года во исполнение известного декрета ВЦИК «О красном терроре» были образованы 3 концентрационных лагеря: 2 в Москве и 1 в Петрограде. Наряду с этим с 11 апреля 1919 года стали создаваться лагеря принудительных работ, которых через пять лет уже насчитывалось 124.

При этом более половины их обитателей составляли военнопленные Гражданской войны и участники антисоветских выступлений. Однако режим содержания в них был не особенно строгим. Так, при проверке в 1921 году Кожуховского лагеря в Москве было установлено, что из 8 тысяч приписанных к нему человек 6 тысяч находились на «внешних работах», в том числе и за пределами губернии.