Парадокс и контрпарадокс. Новая модель терапии семьи, вовлеченной в шизофреническое взаимодействие - Джулиана Прата
Шрифт:
Интервал:
Второе важное наблюдение касалось явного нежелания членов семьи, особенно матери, говорить о "симптомах" Софии, как если бы они были священной тайной, о которой не подобает упоминать. Все и каждый проявляли к Софии нечто вроде застенчивого уважения.
Терапевтическое вмешательство, которое мы хотим описать, произошло на восьмом сеансе, после ряда других парадоксальных вмешательств, вызвавших существенные перемены в младшем поколении. Старший сын, годами выполнявший роль посредника между своими родителями, наконец покинул дом, но продолжал приходить на сеансы. Дочь Лина, у которой мы заметили поползновения занять освобожденное братом место, отказалась последовать парадоксальному предписанию ей этого места, сделанному терапевтами на пятом сеансе. Мать, в начале терапии оживленная и разговорчивая, теперь выглядела подавленной, усталой и явно постаревшей (как если бы уход сына и новое поведение Лины подорвали ее здоровье).
Что касается Софии, то она к восьмому сеансу стала подчеркивать определенные аспекты своего психотического поведения. С самого начала она являлась на сеансы облаченная в потрепанную мужскую одежду, с коротко подстриженными волосами, в нечищенных и поношенных туфлях и носках разного цвета. На первом сеансе она сигнализировала о своем отсутствии тем, что развалилась в кресле и подняла ворот свитера, закрыв себе им лицо и уши. Впоследствии, отказавшись от этой позы, она проводила время на сеансах, внося какие-то таинственные записи в маленький засаленный блокнот, а когда к ней обращались, отвечала фразами, напоминающими речи пифии, которые семья (но не терапевты) благоговейно и тщетно пыталась расшифровать. Боковым зрением София держала всю группу под постоянным наблюдением, особенно это касалось женщины-терапевта, по отношению к которой она демонстрировала своего рода ироническое уважение, вскакивая на ноги, чтобы передать ей пепельницу или открывая перед ней дверь с церемонным поклоном и щелканьем каблуками, словно рекрут, отдающий честь проходящему мимо генералу.
На восьмом сеанс, после вышеупомянутых перемен в семье, она выглядела еще более потрепанной и мужеподобной, чем когда-либо. Семья печально рассказала нам, что София, которая с некоторых пор приобрела привычку ругаться сама с собой, занималась этим в течение всей их поездки на поезде до Милана, отпугивая от их купе всех пассажиров. Эти ругательства были связаны с сыпью, несколько недель назад появившейся у нее в области подмышек и ануса. Во время сеанса София часто вставала, чтобы почесать пораженные зоны, причем делала это так, что даже водитель грузовика мог бы показаться по сравнению с ней воплощением хороших манер. Кроме того, она, по рассказам семьи, стала еще более непредсказуемой, чем когда-либо, "полностью утратив чувство времени". Время суток для нее ровно ничего не значило. Она являлась домой за полночь, игнорировала семейное расписание приемов пищи и т. д. Бывало и так, что она отказывалась выходить из дома, ругаясь целыми часами, и никакими силами ее невозможно было отвлечь от этого занятия. Последнее было особенно неприятно, когда к Лине приходили в гости молодые люди. В связи с этим Лина сказала на сеансе, что она хотела бы две недели пожить у подруги и подготовиться к экзаменам. В это время некоторые ее домашние обязанности будет выполнять брат, который вернется домой на период ее отсутствия. Она добавила, что этот план будет осуществлен лишь в том случае, если получит одобрение терапевтов.
На обсуждении после сеанса двое наблюдателей предложили гипотезу, которую оба терапевта незамедлительно приняли. Она состояла в том, что София успешно имитирует некоего воображаемого прародителя – недоступного, авторитарного и вульгарного. Таким способом она сообщала всем, насколько опасно в семье, где каждый стремится к бегству, иметь "слабого и неэффективного отца", такого, как очень благовоспитанный синьор Алдриги, и насколько важно, чтобы кто-то заменил его, особенно в том, что касается контроля над "женщинами".
Подготовленное после короткой дискуссии воздействие, завершающее этот сеанс, было произведено мужчиной-терапевтом в такой форме:
Мужчина-терапевт: "Наша команда уверена, что семья Алдриги, как мы видим ее сегодня, не нуждается в другом отце, чем тот, которого она уже имеет. (Пауза) Но что поделать, если София вбила себе в голову, что семье нужен совершенно иной отец: отец традиционного типа, при котором женщины знают свое место, контролирующий их, критически воспринимающий их требования, приходящий и уходящий в любое время, когда ему нравится. Это отец, который не старается быть утонченным или приятным, не заботится о хороших манерах, не сдерживается в ругани, оскорблениях и способен почесать свой зад в любой момент, когда ему надо. София искренне убеждена, что семье нужен именно такой отец, и она взяла его роль на себя. Она великодушно пожертвовала для этого своей юностью и женственностью. Зато она беспокоится о женственности своих сестер, контролируя их на манер отца прежних времен и предохраняя от опрометчивых шагов".
Лина (прерывая): "Ага! Так вот почему она всегда следит за мной, когда приходит Франческо! Теперь я понимаю. А когда я целую его!.. Она посылает мне такие взгляды… А вот брата она оставляет наедине с его невестой".
Мужчина-терапевт: "Так всегда поступали отцы в патриархальных семействах. Но давайте вернемся к нашим выводам. Как я уже сказал, мы, терапевты, не согласны с подобными взглядами Софии, но мы все уважаем их, потому что это ее искреннее убеждение, и София сама за него расплачивается. Поэтому, Лина, что касается твоего плана, то ты должна спросить позволения у Софии. С этого дня ты должна на все спрашивать ее разрешения".
Лина: "… но, я… что в конечном счете я должна делать? Слушаться Софию?"
Мужчина-терапевт: "Мы не можем дать тебе никакого совета, Лина. Иначе мы бы сами себе противоречили. Мы уважаем искреннюю убежденность Софии в том, что ей следует представлять в семье отцовский авторитет".
Отец (возбужденно, обернувшись к Лине): "Придется тебе с этим считаться! Как бы ты вела себя с таким папашей? Что бы ты делала, если бы я был таким? Пришлось бы приспосабливаться, разве нет? Ты можешь даже взбунтоваться, если захочешь!"
Все это время София сосредоточенно грызла ногти в своем кресле и не открывала рта. Когда терапевты
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!