Белая субмарина - Влад Савин

Я раньше был о составителях «Джейна» гораздо более высокого мнения. Они и в самом деле верят, что вот это может плавать и погружаться? Ну мы не гордые, развеивать их заблуждений не будем. Пусть думают так — и большего от нас не ждут.

Пока же наиболее интересным мероприятием на борту являются «проповеди» Григорьича. Нет, про религию там ничего нет, но как назвать политинформацию, если народ у нас поголовно беспартийный? Впрочем, в давние времена попы в провинции в воскресной проповеди не только слово Божье несли, но и заменяли СМИ — сообщали и комментировали новости, объявляли распоряжения власти. Так что слово «проповедь» вполне подходит — а нам очень интересно, что сейчас творится в мире. Война ведь…

На нашем фронте как раз затишье. Бои идут лишь на плацдармах за Днепром, и на самом большом, у Запорожья и Днепропетровска, и на нескольких малых: оказывается, успели наши еще кое-где зацепиться за тот берег. Еще, как в той, прежней истории, вовсю кипит воздушная битва, только не на Кубани, а над Керченским проливом, и, судя по тону сообщений, наши берут верх.

А вот в Европе уже месяц делается черт-те что. Аналогов в той истории не было. Для начала немцы (бывшая армия Роммеля, кто там сейчас вместо него, не знаю) крепко держатся в Тунисе до сих пор. Им сумели, под защитой франко-немецкого флота, пропихнуть еще пару конвоев, англичане их пощипали, но основная масса грузов дошла. Наступать фрицы не пробуют, но все атаки союзников через горные проходы отбивают, и с большими для американцев потерями.

Затем союзники бомбили Брест (не тот, который крепость, а французский военный порт с верфью), где застрял на стапеле недостроенный суперлинкор «Клемансо», мощный корабль, равноценный американской «Норт Каролайн», вот только заложен был слишком поздно, в тридцать девятом. Саныч нашел в своих данных, что и в нашей истории немцы пытались что-то с ним сделать, и даже спустили на воду в сорок третьем. На мой взгляд, дело было безнадежным: чтобы достроить такой корабль, укомплектовать его экипажем и завершить его курс БП требовались минимум года два. Но англичане с некоторых пор стали недопустимо нервными и, узнав от разведки про немецкую суету на верфи, не замедлили поступить точно так же, как Нельсон с Копенгагеном. Они бомбили Брест и раньше, но вот так массированно никогда. Кроме корабля и верфи, сильно досталось и городу, погибло несколько тысяч гражданских.

Петен в ответ разразился гневной речью. Ну прямо как товарищ Сталин: «соотечественники, французы, дети мои» (вот только не «братья и сестры»). Заявил, что «проклятому Альбиону», независимо от войны с немецким фашизмом, совершенно не нужна сильная и независимая Франция (что, на мой взгляд, абсолютно верно), а потому англичане всегда вредили, вредят и будут вредить французскому народу (ага, и тут везде «англичанка гадит»!). И не успокоятся, пока не опустят бедную Францию на уровень какого-нибудь Сенегала. Припомнил в подтверждение все накопившиеся счета к Англии за последнюю тысячу лет: и Азенкур, и сожжение Жанны д'Арк, и Ла-Рошель, и Трафальгар, и Ватерлоо, и, конечно же, «Катапульту» в Оране. Я этой речи, конечно, не слышал, но когда прочел, уже по возвращении (Кириллов дал, в рамках наших «исторических консультаций») — да, впечатление сильное. Представляю, что чувствовали французы, слушая вживую!

После войны традицией нашей (и западной тоже) истории стала легенда, что Виши было абсолютно незаконным сборищем каких-то предателей, капитулировавших перед Гитлером (ну а де Голль, конечно же, герой и патриот). Но если следовать исторической правде, в Виши переехало из Парижа Национальное собрание (французский парламент), самая что ни на есть законная власть! Ну а Петен был на тот момент не самочинно вылезшим диктатором, а премьер-министром (чрезвычайные полномочия, фактически как у фюрера или нашего вождя, он получил из рук того же парламента по его доброй воле). Еще добавлю, что в своем государстве (в нашей истории отнюдь не прекратившем существование после ноября сорок второго) он пользовался абсолютным авторитетом, его называли просто Маршал или Старик.

Я встречал в какой-то книжке сказанное про него «французский Жуков», что, на мой взгляд, перебор. Жуков все же был полководцем, выигравшим не одно сражение. Петен был, может, и неплохим генералом, но вот не было у французов в Первую мировую аналогов Сталинграда, Курска, Берлина.

Но все же, повторяю, именно он, с правовой точки зрения, был абсолютно законным правителем Франции. Капитуляция — так не в вожде дело. Французы сломались психологически, потеряв в той, прошлой войне треть мужчин «цветущего» возраста. Еще до начала войны в речах их политиков неоднократно звучало, что лучше уж поражение и рабство, чем такая победа (снова, ей-богу, гордишься за наш народ — у нас даже в известные времена заявить такое решались только совсем одиозные фигуры вроде Новодворской, но никак не политики с трибуны!). Так что, стань в сороковом президентом хоть де Голль, это не изменило бы абсолютно ничего.

Я говорю об этом так подробно, чтобы вы поняли, насколько серьезным было тогда отношение французов к тому, что скажет Старик. Что отлично понимали и англичане, установив на подконтрольных им территориях французской Африки (напомню, Алжир тогда считался не колонией, а департаментом Франции, таким же как Нормандия или Гасконь) оккупационный режим. Вряд ли стоило ожидать от алжирских французов героизма белорусских партизан, но вот смутные сообщения об «актах саботажа» уже были, что отвлекло у союзников часть их войск (самое важное последствие!) и серьезно ослабило их натиск на тунисскую группировку.

Еще Петен объявил «предателями нации» всех французов, кто не вместе с Францией в этот трудный час. Реакция де Голля пока неизвестна, а вот группа летчиков «Нормандии» опубликовала в «Правде» коллективный ответ. Мол, мы солдаты, а не политики, и знаем лишь одно — Гитлер есть абсолютное зло и главный враг Франции и французов. И свой долг перед Родиной понимаем как необходимость сражаться с немецким фашизмом до полной Победы. Тогда и будем думать о собственной судьбе — но если путь домой будет закрыт, то СССР заявил, что благосклонно отнесется к нашей просьбе о предоставлении советского гражданства. Это, надо полагать, сам товарищ Сталин заявил, кто же еще может такое решить и пообещать? А что, полсотни боевых пилотов, с опытом, ценное приобретение, особенно в свете возможных будущих разборок с теми же англо-американцами, и чем мы хуже Петра Первого в привлечении иностранных спецов?

Теперь не видать мне Парижа, вот мечтал я когда-нибудь попасть в этот город, чтобы просто посмотреть, какой он. Сам не знаю, отчего, вроде нет у меня французов в предках? Уже не получится даже теоретически, поскольку Парижа больше нет. 1 апреля (вот ведь насмешили!) сначала ночью, а затем днем, тремя волнами, англо-американские бомбардировщики сделали из Парижа не Хиросиму, но Дрезден сорок пятого (точная цифра самолетов неизвестна, называют и шестьсот, и целых полторы тысячи), высыпав несколько килотонн фугасных бомб и напалма. Но если англосаксы надеялись взять кого-то на испуг, то получили как раз обратное.

Еще в 2012-м успел я посмотреть фильм про Тараса Бульбу. Снято хорошо, но я о другом сейчас. Вот казаки, порубежники, на службе у польской короны, за казенное жалование, веря в своего православного Бога (кстати, в те времена разница между поляками и казаками была лишь в вере, стал бы сын Тараса полноправным шляхтичем, в католичество перейдя, — не путайте с временами фрицевской «высшей расы»). Так это каким местом думали шляхтичи, считая, что, если сожгут дома казаков и вырежут их семьи, запорожцы напугаются и будут лучше служить? Или поляки у себя лишь с потомственными рабами дело имели?