Властелин джунглей - Максим Михайлов

— Ну, ну, давай, открывай глаза, братишка! Ну, нам же все нипочем! Нас же так не возьмешь! — затормошил его Самурай.

И вот, наконец, открылись глаза и сквозь наркотический туман, вызванный лошадиной дозой промедола, глянули вполне осмысленно. Губы дрогнули захлебываясь красным, но упорно силясь что-то сказать.

— Молодец, молодец! Молчи, не говори ничего! Просто слушай! Меня слушай! Слушай внимательно и не уходи, понял?! Главное не уходи?! Будь здесь, концентрируйся! И мы еще вернемся домой! Будем пить водку, и драть девок! Все у нас будет! Главное не уходи!

— Н-н-е бу-у-дет, — чужим, срывающимся и захлебывающимся на каждом звуке голосом, выдавил Кекс. — Я ви-дел, с та-ким не живут…

— Молчи, урод, молчи! Накаркаешь еще! Нормально все будет, вытянем, всегда вытягивали, — чувствуя подкатывающий к горлу комок, и щиплющие глаза слезы бормотал Самурай. — Ты главное терпи, немного осталось, терпи! Сейчас вертушки подойдут, в госпиталь поедешь! Там хорошо, там сестренки в халатах, кровати мягкие. Ты только терпи, слышишь?! Слышишь, мать твою, терпи! Не уходи!

— Ка-какие вер-тушки? Нет никого больше, ни-кто не придет… Од-ни мы, дав-но од-ни…

— Нет, это ты брось! Будут, будут вертушки! Все будет! Главное верить, вертушки с НУРСами и десантура. Главное дотерпеть, продержаться еще чуть-чуть! Ты терпи, братка, терпи. А потом домой! Домой! Слышишь?! Мы там устроим выставку! Соберем все твои картины и устроим выставку в Третьяковке! Хочешь? А что, бабки будут, так что запросто! Ну? Классно же, твоя выставка в Третьяковке?!

— Н-н-ет, не хочу… Стыдно… Не то ри-совал… Не то… А самую глав-ную кар-тину не сделал… Думал е-ще успею… И вот… Не ус-пел…

Из-за пляшущих губ вытолкнулся очередной фонтанчик крови и Самурай утерев его рукавом и крепко обхватывая рукой вздрагивающую голову Кекса, баюкая ее у себя на коленях, поспешно зашептал в ответ:

— Ты это брось, брось, не дури! Все будет, напишешь еще, такое напишешь, все ахнут! Во всех музеях показывать будут, автографы раздавать будешь направо-налево. Мы все, слышишь, все на твою выставку пойдем, и будем задирать нос и рассказывать, что с тобой знакомы. А ты, небось, зазнаешься, будешь от нас морду воротить, да? Вот, а мы тогда тебе напомним, как вместе по джунглям ползали, да? Вот, ты главное верь, все будет, все будет…

Ветки кустарника беззвучно встрепенулись, пропуская на прогалину гибкую и ловкую фигуру в пятнистом камуфляже. Самурай дернулся было к отброшенному в сторону автомату, но, узнав Беса, опустил руку. Вслед за командиром на поляну выбрался Студент, глянул вокруг дикими глазами и опустившись на корточки и обхватив голову руками тихонько заскулил раскачиваясь из стороны в сторону.

— Заткнись, — зло цыкнул на него Бес, придерживая слишком упругую ветвь, чтобы она не хлестнула по лицу выбирающуюся из зарослей Ирину. Девушка держалась немногим лучше Студента, та же тошнотная восковая бледность и огромные как чайные блюдца, перепуганные глаза.

— Как он, — Бес кивнул в сторону вновь опустившего веки Кекса.

— Плохо, — коротко бросил Самурай, принимаясь снова тормошить соскальзывающего в гибельное забытье друга.

Бес подошел и стал рядом, наблюдая за его усилиями, несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с духом и лишь потом, положив ладонь на плечо Самурая, произнес:

— Время дорого. Нам надо идти.

— Но ведь еще не вернулся Маэстро. Разве мы его не ждем? — резко вскинул голову вверх Самурай, пронзая усталое лицо командира вопросительным и вместе с тем уже все понимающим взглядом.

— Он не придет. Ты же слышал стрельбу? Если бы он сумел оторваться, то уже давно был бы здесь. Тут бега на три минуты. Раз не пришел, значит не смог… А нам надо идти. Понимаешь? Чтобы его гибель не оказалось напрасной, мы должны идти! Если мы здесь досидимся до их прихода, получится, что Маэстро погиб просто так, бессмысленно…

— Понимаю… — внутренне цепенея, непослушными губами выдавил Самурай. — А Кекс?

Бес долго молчал, глядя куда-то поверх его головы, стараясь не встретиться с ним глазами, наконец, сжав губы, тряхнул головой:

— Ты же сам все понимаешь. Он все равно не выживет. Даже если бы он сейчас очутился в самом лучшем госпитале, у него было бы очень мало шансов. А здесь, — он обвел рукой переплетение лиан. — Их нет вообще. Что ты предлагаешь? Тащить его на себе? Нас достанут через час! А если нет, то что? Что будет, когда у нас кончится промедол? Молчишь? Морду от меня воротишь?! Нет уж, ты на меня смотри, добряк ты наш! И ответь мне, каково ему будет без промедола? Не хочешь? Ну так я тебе сам скажу! Это будет сплошной комок визжащей боли! И ради чего?! Чтобы сдохнуть на несколько часов позже?! Этого ты хочешь для своего товарища?!

— Я это уже слышал, Бес, — медленно и устало, глядя прямо в глаза командира, проговорил Самурай. — И ты тоже… Помнишь, там, у Гумисты. И тогда я послушался, и ненавидел себя за это… Но в то время я был еще молодым сопляком, а теперь уже нет… И второй раз так не получится. Я просто не дам тебе его убить. Понимаешь?

— Но ведь это правильно, брат… У нас нет другого выхода, так будет лучше… Даже ему самому так будет лучше… Что ты мотаешь башкой?! Ну скажи тогда, что будем делать?! Кто его потащит, и как?

Самурай будто невзначай положил правую ладонь на пистолетную рукоятку автомата, направив ствол в сторону Беса, и сделал шаг назад, увеличивая дистанцию между ними.

— Никто его не потащит, Бес. Просто я останусь с ним здесь до конца. Умрет — похороню, а то ведь и разные чудеса случаются, вдруг и выкарабкается. Заляжем подальше от тропы в зарослях, переждем, авось не найдут нас. А ты забирай сосунка с девчонкой и уходи. У тебя все получится, я знаю. Сделай так, чтобы они вернулись домой, а уж мы о себе сами позаботимся.

— Ты псих, Самура! Тебе что, окончательно надоело жить?! Какое отсидимся?! Какие, к матери, заросли?! Ты что не видел их следопытов? Да они вас на раз вычислят, и шкуры на барабаны натянут. Не дури, я прошу!

— Брось, командир, наши шкуры на барабаны не пойдут, чересчур в них дырок много. Ну пойми ты, не могу я еще раз вот так поступить, все равно жить после этого невозможно будет. Так чем вены себе резать, лучше уж в бою, да пяток черножопых с собой. А ты уходи! Давай, не тормози, забирай этих, и валите! Дома свечки за нас с Кексом в церкви поставишь!

— Придурок, ты, слов нет… Ну дай хоть обниму тебя на прощание, а то как-то не по-русски получается.

Криво улыбнувшись Бес сделал было широкий шаг к Самураю, но был остановлен поднятым автоматным стволом.

— Стой, где стоишь! И так попрощаемся! Знаю я эти примочки, и что в рукопашной ты хорош тоже помню! Вот только вырубить себя я не дам! Сам прикинь, ну рубанешь ты меня, один же черт на себе тащить придется. А я потяжелее Кекса буду, сам же говорил, через час достанут! Так что давай, двигай! Удачи тебе!

Бес лишь беспомощно развел руками.