Саша, привет! - Дмитрий Данилов

– Здравствуйте, Сергей Петрович!

– Здравствуйте, Антон!

Серёжа то ли съедает завтрак, то ли не съедает. Какая разница. Серёжа и Антон выходят в коридор.

Мы видим длинный коридор, мы видим его перспективу. Коридор белый, то есть стены его выкрашены белой краской. Коридор длинный, прямо вот очень длинный, конца-краю не видно. Серёжа и Антон начинают идти по коридору. Как положено – Серёжа по полосе, которая ведёт к Красной зоне, Антон – параллельно. Они идут и мирно разговаривают. Они идут, идут. Коридор всё длится, и вот он уже постепенно прекращается. Серёжа и Антон идут теперь просто по улицам Москвы. Мы видим их немного издалека, со спины. Мы понимаем, что они оживлённо разговаривают, смеются. Они идут сначала по старым московским окраинам, примерно на уровне ТТК, а потом углубляются в новые районы Москвы. Серёжа и Антон идут, разговаривают, смеются. В какой-то момент Антон приобнимает Серёжу, и они просто дико ржут. Серёжа и Антон идут мимо очень длинного нового дома с огромным количеством подъездов. Они идут по внутридворовой дороге вдоль дома, мимо подъездов. Рядом с подъездами стоят люди, улыбаются и машут им. Мама Серёжи стоит, слегка улыбаясь, Света стоит, слегка улыбаясь (она это вообще очень хорошо умеет делать), Виталий стоит и тоже машет, начальник Комбината стоит и машет, старичок завкафедрой стоит, неожиданно для себя оживлённо улыбается и, да, машет, группа студентов сгрудилась у подъезда, тоже улыбается и машет, раввин Борис Михайлович тоже стоит у одного из подъездов и машет, Ринат Ахметзянов тоже, если приглядеться, стоит у одного из подъездов и машет, и рядом с ним толстый бурятский человек Тамир Хандаев, у него какая-то удивительная, небесная улыбка, очень, страшно сказать, добрая, и он тоже машет, а отец Павел не машет, а осеняет Серёжу и Антона крестным знамением, и разные ещё люди стоят и машут, и секретарша из суда, и красивая девушка, которая спрашивала о любви на смотровой площадке, все они здесь, вдоль этого дома, и Серёжа с Антоном идут дальше, дальше, по новым московским районам, идут, идут, и мы постепенно перестаём их видеть.

Если бы это был не просто текст, а кино, то во время их вот этого прохождения по экрану шли бы титры. Там бы перечислялись сначала какие-то важные люди, режиссёр, актёры, художник вообще и художник по костюмам, потом бы пошли второстепенные люди, дошло бы до водителей, а Серёжа с Антоном, как точки вдали, всё шли бы и шли.

И вот титры закончились. Конец фильма. Люди в зале начали вставать со своих мест – либо просто чтобы уйти из кинотеатра, либо чтобы хлопать стоя, в общем, людям кажется, что фильм уже окончен. Некоторые люди в процессе вставания говорят, какой это дикий киношный штамп – вот этот вот уход героя в никуда под титры.

В это время Саша начинает стрелять по пустой Красной зоне, кроша кафельный пол в пыль, он стреляет по пустому месту, и кафельная плитка пола разлетается во все стороны.