Пучина боли - Джайлс Блант

— А его фамилию вы знаете?

— Не помню. То ли Уайтсайд, то ли что-то такое.

— И последний вопрос, мистер Мортон. Вы видели или слышали в районе пристани что-нибудь, что вас бы обеспокоило, возможно — заставило вас думать, что это не самое подходящее место для ваших детей?

— В каком смысле? С точки зрения безопасности?

— С какой-нибудь точки зрения.

Мортон покачал головой:

— На пристани все как соседи. Обычно помогают друг другу. Всегда выручат, если тебе нужен сахар, ну и всякое такое, понимаете? Хотя мы толком не знакомы, у нас там своего рода товарищество, такое взаимное доверие редко встретишь. Уютный уголок, там всем хорошо, особенно детям.

Кардинал разбирал счета в столовой. Келли смотрела в гостиной очередной повтор сериала «Скорая помощь». Она сидела перед телевизором совсем как Кэтрин — поставив на колени чашку с попкорном и постоянно отпуская замечания по поводу того, что она видит на экране. «Ну здрасте, — могла сказать Кэтрин. — Никакой врач в здравом уме не стал бы так поступать».

Кардинал выписал чеки по всем кредитным картам Кэтрин и нацарапал на каждом корешке: «Скончалась, просьба отменить платеж».

Он невольно задумался о людях, которых ему пока удалось выследить: один умер еще до того, как умерла Кэтрин, а другой — не более чем вероятный подозреваемый. Ему еще предстояло проверить алиби Кодвалладера, но он нутром чуял, что оно подтвердится. Кардинал чувствовал, что упускает нечто очевидное, что он идет каким-то совершенно не тем путем. Пока он сосредоточивался на мотиве и возможности: у кого были причины ударить по нему через жену? Кого недавно выпустили из тюрьмы?

Но можно было подойти и проще: кто знал его адрес? Кто знал, что Кэтрин — его жена? Кто находился в таком положении, которое позволяло с готовностью ухватиться за эту информацию? Не пьяница вроде Коннора Пласкетта (даже если бы он был еще жив) и, по всей видимости, не погруженный в себя неудачник вроде Кодвалладера.

Адреса и телефона Кардинала не было в справочнике, и полицейское управление, разумеется, не давало их кому попало. Еще со времен работы в отделе по борьбе с наркотиками в Торонто он взял за правило обращать внимание на то, не идут ли за ним, не следят ли. Если не проявлять бдительность, кто-нибудь может выследить, где ты живешь, и потом начать угрожать твоей семье. Если бы за ним следили, он бы знал.

Он пролистал оставшиеся счета. Из Общества Одюбона,[33]из клуба «Сьерра»,[34]от «Эмнисти Интернэшнл» (на имя Кэтрин) и прочие — из Детского госпиталя, из ЮНИСЕФ и от организации «Марш медяков»[35](на имя Кардинала). Пришли также счета от Алгонкинской ГЭС, из департамента водоснабжения, из телефонной компании и из похоронного бюро Десмонда.

Большинство из них уже были вскрыты, а то и оплачены. Кардинал изучал их один за другим, помещая под настольную лампу на гибком стебле, стоящую рядом с телефоном. Для вящей надежности он надел очки для чтения. Ни на одном из этих счетов не было такой же погрешности печати, как на этих злобных открытках соболезнования.

Ну ладно. Может, это слишком просто. Почти все эти счета, кроме посланий от мелких благотворительных обществ, направили ему через компьютер. Ни одно человеческое существо даже не увидит этих счетов, пока они не придут обратно с приложенными к ним чеками. Он развернул счет от похоронного бюро:

Дорогой мистер Кардинал!

Мы, сотрудники Похоронного бюро Десмонда, хотим, чтобы Вы знали, как мы соболезнуем Вам в это скорбное время, когда Вы переживаете утрату.

Мы также хотим поблагодарить Вас за то, что Вы предпочли обратиться именно к нам. Мы надеемся, что наши услуги принесли Вам хоть какое-то чувство комфорта и безопасности в один из самых тяжелых переходных периодов, какие бывают в жизни.

Наш счет прилагается. Пожалуйста, осуществите платеж, как только сочтете это удобным. И знайте, что мы всегда готовы прийти Вам на помощь, если существует что-нибудь, что мы могли бы для Вас сделать в это нелегкое время.

С благодарностью и искренним сочувствием.

Внизу стояла подпись — «Дэвид Десмонд». Ни на одной из заглавных букв не было видно никаких погрешностей печати.

— Она просто полоумная, — заявила Келли телевизору. — Как она вообще выбилась в медсестры?

Во время рекламы она зашла к Кардиналу по пути на кухню.

— Не хочешь пойти посмотреть, пап?

— Приду, через минутку.

— Так классно наблюдать, как люди портят себе жизнь еще сильнее, чем ты портишь свою собственную. Хотя, наверное, ты это и так все время видишь на работе, каждый день.

— Так и есть. Вижу.

— Иду за диетической кока-колой. Тебе принести?

— Конечно.

Кардинал рассматривал счет, который пришел вместе с письмом от Десмонда. Его внимание особенно привлекла одна позиция, и главным в ней была не цена, которая его как раз не удивила:

«Гроб — Орех Высшего Качества, Натуральный — $ 2500».

Через заглавные буквы явно шла тонкая линия.

И ниже: «Оплата произведена. Платеж получен — $ 3400».

Такая же линия — через О и П.

— Продолжается, — позвала Келли из гостиной. — Твоя кока-кола здесь.

Кардинал вытащил из портфеля три открытки. «Она в буквальном смысле предпочла умереть…» Такая же линия идет через заглавную О. «Как сильно она должна была тебя ненавидеть». Такая же линия — через заглавную К. Он выудил лупу и стал сличать одинаковые буквы. Идентичны.

Мог ли директор похоронного бюро устать от соболезнований всем тем страданиям, которые он наблюдает ежедневно? Можно ли утомиться от всех этих слез, молитв, пререканий насчет деталей обряда, бесконечных напоминаний, что этот дорогой покойник — нечто особенное, в отличие от обычных людей, которых вы хороните по графику? Кардинал подумал, что это действительно может надоесть, и в один прекрасный день в голове у тебя что-то щелкает, и ты начинаешь отправлять по почте открытки с несоболезнованиями.

Но в самом письме погрешностей печати не было.

Он позвонил Дэвиду Десмонду домой.

Профессионал до мозга костей, Десмонд зря не терял ни секунды.