Взрыв на макаронной фабрике - Фаина Раевская

Присев на корточки, я закрыла глаза и беззвучно заплакала. В принципе знакомство с Матвеем было недолгим, но мне показалось, что он был хорошим, порядочным парнем. Кому же понадобилось сводить счеты с несчастным инвалидом? Совсем не хотелось думать, что причиной его смерти мог стать наш с Расселом визит. Наконец я справилась с эмоциями. Предстояло еще сделать то, ради чего, собственно, я сюда и пришла. Жалобно повздыхав, я направилась к балкону. В прошлый раз трюк с перемещением тела с одного балкона на другой выполнял Рассел. Мы с Мотей его страховали. Теперь же мне предстояло проделать то же самое самостоятельно. Обвязавшись веревкой, я отважно двинулась вперед.

Должна заметить, что ужасно боюсь высоты. Когда мы с моей сестрицей Дуськой отдыхали на Черноморском побережье, она полчаса уговаривала меня нырнуть с волнореза. И высота-то там небольшая – каких-то семьдесят сантиметров. Однако я разревелась и заявила, что категорически отказываюсь прыгать, что жизнь у меня только началась и глупо рисковать ею по пустякам. Дуська сделала вид, что отстала. А когда я успокоилась и повернулась к ней спиной, она отвесила хорошего пинка мне под мягкое место, и я полетела в воду. Это был, пожалуй, единственный мой героический прыжок вниз. Позже мне, правда, приходилось штурмовать двухметровые бетонные заборы. Но это все не по собственному желанию, а по воле обстоятельств. А теперь я добровольно совершала почти каскадерский трюк на высоте восьмого этажа. Что будет, если трюк не удастся, я старалась не думать. Наконец моя нога коснулась пола соседнего балкона. Следом за ногой сползла и я.

– Господи, хорошо-то как! – пролепетала я пересохшими губами. – Никогда не пойду работать каскадером!

Несколько секунд ушло на то, чтобы снять стресс с моего бедного организма и восстановить нормальное сердцебиение. После небольшой дыхательной гимнастики я поднялась и толкнула дверь балкона. Она была заперта.

– Не может быть!

От одной мысли, что мои страдания на высоте восьмого этажа оказались напрасными и обратно придется идти тем же путем, внутри все похолодело. Однако дверь не поддалась ни со второй, ни с третьей попытки.

«Что ж это такое делается, граждане? – Я начала злиться, а это плохой признак. – Сначала пешком на восьмой этаж, потом на веревочке через балкон, а теперь еще и в дом не пускают?! Не-ет, с этим надо что-то делать!»

А что же делать? Оглядев балкон, я обратила внимание, что форточка слегка приоткрыта. Моя комплекция позволяла проникнуть внутрь помещения и через нее. Но тут в голову пришла мысль: а вдруг там кто-то есть? Ведь дверь балкона сама собой не могла закрыться! Представляю, как удивится этот кто-то, увидев, как я влезаю в форточку! А если это Родион? Он же вероятный убийца! Мозаика сложилась: Мотя мертв, дверь на балкон заперта. Значит, приходил Родя и… и…

– Да ладно! – махнула я рукой. – Какая разница, как умереть: с восьмого этажа сорваться или по-другому?

Придя к такому, прямо скажем, оптимистическому выводу, я полезла в форточку.

На мое счастье, в квартире никого не было. Впрочем, следы человеческого присутствия все же обнаружились. Во-первых, разбитый горшок из-под кактуса переселился в мусорное ведро, а сам кактус – в стеклянную литровую банку. Во-вторых, там же, в мусорном ведре, лежала пустая бутылка из-под пива. Решив, что отпечатков убийцы на ней предостаточно, если только он не был в перчатках, я вытащила бутылку из ведра и аккуратно положила в пакет, заботливо припасенный заранее. Так, ну а теперь мне нужна какая-нибудь личная вещь Родиона. Поиски личных вещей квартиранта закончилась в ванной комнате. Там я взяла зубную щетку, тюбик с пастой и бритвенный станок.

– Что ж, – подвела я итог, оглядевшись, – мавр сделал свое дело, мавр может уходить!

Уже сидя в машине, я решила позвонить в милицию и сообщить о смерти Матвея. Высмотрев телефон-автомат, я набрала две заветные цифры.

– Дежурный по городу лейтенант Филипчук! – отозвался с другого конца провода недовольный голос.

Я вспомнила этого Филипчука. Типчик лет пятидесяти, вечно что-то жующий и распространяющий вокруг себя луково-чесночное амбре. Три подбородка Филипчука уютно расположились на воротнике форменного кителя, а щеки, казалось, вот-вот закроют звездочки на погонах. Ко всему прочему лейтенант был обладателем такого мощного голоса, что легко мог перекричать вой трех милицейских сирен (проверено опытным путем!).

– Але! Милиция? – Я зажала пальцами нос и постаралась изменить голос. – Тута у нас упокойник. Будете брать?

– Ты, бабка, не шути! – рявкнул Филипчук. – За такие шуточки знаешь что положено?

– Ты не пужай, сынок! Меня еще Чапаев в молодости напужал! Хошь – бери, не хошь – пущай гниет!

Я быстренько продиктовала адрес Матвея и повесила трубку. Как бы Филипчук ни кипятился, все равно пошлет наряд по адресу. Значит, Матвея сегодня найдут и заберут и сегодня же заведут уголовное дело. Раскрыть его, конечно, не раскроют без моей помощи, а я им помогать не собираюсь – у самой дел по горло!

Когда я позвонила Тенгизу, он долго не отзывался. «Заработался совсем», – решила я и повторила попытку.

– Говорите, только быстро! – недовольно крикнул Гогочия после восьмого или девятого гудка.

– У меня все готово, – заговорщицким голосом сообщила я. – Вещи у меня. Через полчаса жду тебя на том же месте.

Чтобы не слышать возражений Тенгиза, я моментально отключилась. Гогочия, конечно, хороший парень и классный специалист. Он увлеченно копается в криминальных трупах, выискивая причину смерти, собирает отпечатки пальцев везде, где только можно, – словом, безумно любит свою работу. Меня с ним связывает не одно раскрытое дело. Однако поворчать эксперт любит и ни за что не упустит момент позубоскалить и отпустить пару-тройку ехидных замечаний в мой адрес.

Уже третий раз за сегодняшний день я ехала в сторону прокуратуры. Такие совпадения мне не нравятся, поэтому я всю дорогу плевала через левое плечо и время от времени сооружала известную конфигурацию из трех пальцев. Тенгиза еще не было, поэтому я закурила сигарету, выпустила дым в окно и задумалась.

Похоже, самые мрачные предположения Вовки-следователя сбываются! Все, кто так или иначе причастен к алмазам, умирают. Только вот какое отношение к ним имел Матвей – инвалид, не выходивший из дома? Не могли же его убить только из-за того, что он был соседом Родиона! А может, Мотя знал намного больше, чем рассказал нам с Расселом… Теперь уже и не спросишь. Кстати, еще одно меня беспокоило: почему я до сих пор жива?

– Просто тебе везет! – раздался голос откуда-то сверху. – Но не думай, что так будет всегда.

«Я сошла с ума!» – озарила меня догадка. Я сидела с закрытыми глазами и боялась пошевелиться – вдруг увижу перед собой светлый лик всевышнего? Уж столько раз я к нему обращалась с просьбами и просьбочками, вот, видать, пора пришла ответ держать!

– А можно мне еще немножко повезет, повезет, а потом все? – шепотом спросила я, слабо надеясь на положительное решение.