Грехи наши тяжкие - Евгений Лукин

– Вот… – робко промолвил Влас, протягивая паспорт.

– А-а, Суслов… – смягчаясь, проворчал страж. – Так бы и сказал сразу…

Второй оживился.

– Слышь! – полюбопытствовал он. – А как вы там живёте вообще? В Суслове своём…

На левом отвороте его куртки серебрился значок в виде грозно вытаращенного глаза. У первого – тоже.

– Живём… – виновато выдавил Влас.

– Без оружия?!

– Ну, так это… чтоб друг друга не убивали… не грабили…

На лицах обоих стражей сначала оттиснулось туповатое недоумение, потом оба взгоготнули.

– Ну, вы мудрецы! – насмешливо протянул один. – Оружия людям не давать… Так это ж как раз грабь – не хочу!

* * *

«Да, попал… – растерянно думал Влас, глядя в широкие спины удаляющихся стражей. – Ещё, что ли, добавить?.. Нет, наверное, лучше не надо…»

Он встал, подошёл к стойке, над которой немедленно всплыл атлетический торс бармена в незапятнанно-белой рубашке и при галстуке, а то, что Влас поначалу принял за подтяжки, вблизи оказалось сбруей от наплечной кобуры. Из-под мышки виднелась тыльная часть рукоятки тяжеленного пистолета. А вот лицо бармена внимания как-то не приковывало.

«Один заказ… Интересно, сколько это будет в сусловских – один заказ? Наверное, много, если сказала: смотри не напейся…»

– Я расплатиться… – пояснил Влас.

Коротко стриженная голова важно кивнула с высоты торса.

– А-а… М-м… Тут ещё на чашечку кофе хватит? С сахаром…

Бармен не выдержал и усмехнулся.

– Я принесу, – сообщил он, принимая купюру.

Влас хотел вернуться за свой столик, но был задержан седенькой улыбчивой четой.

– Да вы подсядьте к нам, юноша… Что вы там, право, в гордом одиночестве?

Влас подумал и подсел.

– Нуте-с, добро пожаловать в наши криминалитеты, – приветствовал его старичок. – Раздрай. Аверкий Проклович Раздрай, прошу любить и жаловать. А это супруга моя – Пелагея Кирилловна.

Влас представился. Бармен принес кофе и ворох сдачи.

– Итак, вы у нас впервые, – констатировал Аверкий Проклович, с любопытством разглядывая молоденького иностранца. – И каковы впечатления?

Влас откашлялся.

– Да я пока… присматриваюсь только…

Раздрай покивал.

– Замечательно, – одобрил он. – Я, кстати, смотритель местного краеведческого музея, так что пользуйтесь случаем…

– Тоже отмазка? – не подумавши брякнул Влас.

Старичок округлил глаза.

– О-о… – с уважением протянул он. – Да вы, я смотрю, на глазах в нашу жизнь врастаете… Совершенно верно, именно отмазка. И отмазка, я вам доложу, превосходная! Делаю вид, будто честно тружусь, – комар носа не подточит… – Раздрай чуть подался к собеседнику и, лукаво подмигнув, понизил голос до шёпота. – Между нами говоря, личина-то приросла давно – в самом деле честно тружусь, однако поди докажи! А кроме того… – Дребезжащий старческий тенорок снова обрёл внятность. – Пенсия по инвалидности. Вот! – И смотритель музея чуть ли не с гордостью предъявил протез. – Всё это, молодой человек, избавляет меня от печальной, на мой взгляд, необходимости…

– Аверкий! – укоризненно прервала Пелагея Кирилловна. – У мальчика кофе стынет.

– Да-да, – спохватился супруг. – Простите…

Терпения его, однако, хватило только на то, чтобы дождаться, пока Влас сделает пару глотков.

– А позвольте полюбопытствовать, – живо продолжил он, стоило поставить чашку на блюдечко, – что о нас говорят в Суслове? Бранят небось?

– Да нет, не особенно так чтобы… – выдавил интурист.

– Неужто хвалят?

Влас окончательно пришёл в замешательство. Во-первых, не хотелось никого обидеть ненароком, во-вторых, он и впрямь не знал, что ответить. Как ни странно, о ближайшем соседе сусловчане были осведомлены крайне скудно. Поговаривали, будто поначалу, то есть сразу после распада области на суверенные государства, в Понерополе царили законность и порядок, а потом к власти пришла преступная группировка. Однако так, согласитесь, можно выразиться о любой стране, пережившей внезапную смену политических ориентиров. Тут всё зависит от точки зрения.

Куда больше известно было об отношении к Понерополю прочих сопредельных держав. Лыцкая партиархия объявила бандитское государство врагом номер три. И естественно, что суверенной республике Баклужино, являвшейся для Лыцка врагом номер один, ничего не осталось, как признать Понерополь вторым своим союзником наравне с Соединёнными Штатами Америки.

Суслов по обыкновению придерживался нейтралитета и ни с кем ссориться не желал. Пресса безмолвствовала. То, что передавалось из уст в уста, доверия не внушало.

– М-м… – сказал Влас, чем привёл старичка в восторг.

– Что вам вообще известно о Понерополе? – задорно, чуть ли не задиристо осведомился тот. – С виду, согласитесь, провинция, а между тем один из древнейших городов Европы. Знаете, кем он был основан?

– Говорят, Александром Македонским, – осторожно сказал Влас, вспомнив бронзовый памятничек на площади. – Только это, по-моему, легенда…

– Конечно, легенда! – радостно вскричал старичок. – Какой Александр? При чём здесь Александр? Город основан Филиппом Македонским! Филиппом, запомните, юноша. Александр тогда ещё под стол пешком ходил… – Личико Раздрая внезапно заострилось. – Сложность в том, – озабоченно добавил он, – что на свете есть несколько Понерополей, и каждый, так сказать, претендует на подлинность. Мало того, есть вообще не Понерополи, которые тем не менее претендуют…

– Аверкий… – простонала Пелагея Кирилловна.

– Нет-нет… – вежливо запротестовал Влас. – Мне самому интересно…

– А интересно – спрашивайте.

Влас оглянулся. Оба давешних мордоворота маячили неподалёку от фонтана и со скукой выслушивали яростные оправдания некой дамы средних лет. Тоже, наверное, без оружия на улицу вышла.

– Кто они?

– Смотрящие, – пренебрежительно обронил Раздрай. – Они же салочки.

– Почему салочки?

– Сами сейчас увидите…

Влас снова уставился на троицу, причём очень вовремя. На его глазах задержанная злобно махнула рукой, признав, надо полагать, свою вину. Один из мордоворотов немедленно разоблачился и протянул ей куртку вместе с автоматом. Дама высказала напоследок ещё что-то нелицеприятное и с отвращением стала влезать в рукава.

– Так это… – зачарованно глядя на происходящее, заикнулся Влас.

– Совершенно верно! – подтвердил Аверкий Проклович. – Щёлкнул клювом – изволь принять робу, оружие и стать на стражу. А вы думали, легко поддерживать преступность на должном уровне?