Непокорная - Анна Хрустальная

— П-пожалуйста… н-не… не надо… — как это ни странно, но в присутствии Верховного я сорвалась куда быстрее, чем при его более отвратительном цербере. Слёзы хлынули из глаз будто сами по себе, а дикий страх, похоже, уже пробрался прямо в кости.

— Что не надо, Ванесса? Хочешь сказать, что ты… ни в чём не виновата? И не заслужила вообще никакого наказания?

— Я не… не хотела вам тогда ничего делать! Это вышло случайно!

— Случайно? — приблизившийся ко мне палач осклабился, и мне совершенно не понравилась его хищная усмешка. — Судя по всему, комиссара Кобэма ты тоже случайно зачаровала? И вы с ним порезвились вначале на квартирке у твоей подружки, а потом уже и у него тоже случайно?

— Я-я… я вообще-то чародейка! Это моё естество и моя природа! Мне нужен секс, практически каждый день, даже несколько раз на день, иначе…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Иначе что? Начинаются ломки и срывы? Тянет залезть в штаны первому встречному или, если совсем невмоготу, зачаровать кого-то своими чародейскими штучками?

Он уже дошёл до меня и даже склонился надо мной, перекрыв собой полностью всё жалкое пространство окружающей нас камеры. И мне совсем… совсем не нравилось выражение его отмороженного лица, потому что оно очень отличалось от всех его предыдущих масок — бездушное, мертвенно холодное и цинично надменное. Наверное, такие лица бывают только у хладнокровных убийц, в момент совершаемых ими казней.

— Сейчас тебя тоже тянет на быстрый перепихон? Собиралась раскрутить на очередной трах собственного конвоира?

— Не правда! Не собиралась! Всё не так, как… вы говорите!

— Не так? А как же тогда?

Он что, так и не остановился? Продолжал склоняться над моим лицом всё ниже и ниже?

Боже правый. Кажется, я скоро точно узнаю, как сходят с ума от дичайшего страха, особенно, когда его подпитывают прессующей близостью самого жестокого в столице ведьманенавистника.

— Ты у нас более избирательна, да? Сама определяешь, кто достоин осеменить твою киску, а кого нужно занести в списки бракованного материала?

— Я вам уже сказала! Это моя природа! Мои врождённые инстинкты определяют подходящих партнёров не на осознанном уровне. Но это не означает, что я не могу себя сдерживать и не контролировать своих желаний с действиями.

— Значит, всё-таки избирательна, да?

Что-то мне совершенно не понравилась интонация, с которой Бошан повторил свой вопрос. А потом и вовсе решил приложить не менее шокирующим жестом. Протянул к моему лицу руку, которая была обтянута чёрной кожаной перчаткой, и с жёсткой лаской обхватил мои щёки и скулы цепкими пальцами.

— И на Кобэма у тебя определённо зудело, раз предпочла прокувыркаться с ним всё это утро, несмотря на нашу предыдущую ночь, от которой простые смертные не смогли бы неделю ходить, а не то, чтобы прыгать через час в постель к очередному жеребцу с переполненными спермой яйцами.

— Ну-у… будь вы на моём месте, в моей шкуре, наверное, сами бы не смогли устоять… — мне бы прикусить язык, а ещё лучше, вообще прикинуться глухой, немой и слепой. Но моя… чёртова натура почти что выродившейся пожирательницы мужских сердец, как всегда, мчалась впереди всех паровозов и планеты целой.

От улыбки, искривившей чеканные губы Верховного, мне ещё больше стало не по себе, как и от беспощадного прессинга его буквально пронизывающего насквозь взгляда.

— Какое счастье, что я не на твоём месте и предпочитаю в подавляющем большинстве женские попки, а не мужские. А ещё, чародейка… — между нашими лицами сократились последние дюймы, и у меня ещё сильнее закружилась голова и всё поплыло перед глазами, когда он коснулся моего носа своим и именно полоснул мою оцепеневшую душу своим убийственным взором безжалостного палача. — Я как-то совершенно не привык довольствоваться статусом попользованного и тут же забытого фаллоимитатора. Более того, никто от меня без моего разрешения или ведома не уходит. Ты меньше чем за сутки успела перейти все мыслимые и немыслимые границы самых недопустимых для твоего положения проступков. И перечислять их все, думаю, будет просто излишним. Я даже не знаю, какой из них самый худший! Поверь… будь на моём месте кто-то другой, ты бы сейчас находилась в куда более худшем, чем это, месте. Я уже молчу от тех мерах наказания, которыми бы тебя уже обрабатывали в соответствующих кабинетах натасканные на данных процедурах профессионалы. Так что… Считай, тебе ещё сказочно повезло. Особенно с тем фактом, что у меня на тебя до сих пор встаёт. Иначе… я бы уже сам свернул твою нежную шейку собственными руками.

— П-пожалуйста… прошу… не надо!.. — кажется, я уже сама не соображала, что говорила или как пыталась умолять всхлипывающим голоском беспомощной девочки. Ещё и руки, как на зло, были скованы стальными наручами, в которых побоишься даже пальцем пошевелить, а не всей затёкшей кистью. Дотянуться до шеи Верховного, как не мечтай и не пытайся, у меня точно никак не получится.

— Что не надо, чародейка? Свернуть тебе шею или для начала, как следует наказать за всё тобою содеянное?

— Я ничего такого не делала! Я не хотела вас… бить той лампой и… и Кобэм сам ко мне пришёл! Я его ничем вчера не привораживала! — ну а что, разве я сейчас врала? Всё ведь так и было!

— Разумеется. Всего лишь с ним трахнулась энное количество раз, а потом решила съехать к нему на постоянное место жительства со всеми своими вещами. И, кстати, ко всему прочему и для полной ясности. Я не привык делиться с кем-то ещё своими вещами и “игрушками”, тем более, не успев как следует наиграться с последними.

Я так и не поняла, к чему конкретному он всё это подводил, пока он не вынудил вскрикнуть меня от очередного приступа дикого страха. А, точнее, когда за считанные мгновения он вдруг приподнялся и ловким движением рук крутанул меня то ли на каменной, то ли пластиковой лежанке, перевернув лицом вниз, как какую-то тряпичную куклу, и заставив подтянуть под грудь колени. При этом удерживал одной рукой за волосы, прижимая лбом в жёсткую поверхность нар и не давая мне пошевелиться ни головой, ни руками. Я бы в любом случае не рискнула этого сделать сама, дабы не свернуть себе шею.

В общем, уложил меня буквально в три погибели, ещё и в такой позе, чтобы моя попа под нужным углом и давлением его рук приняла желаемое для него положение и ракурс.

— И раз ты у нас такая ненасытная почти что нимфоманка, думаю, даже это наказание для тебя таковым едва ли станет.