Непокорная - Анна Хрустальная

Я снова вскрикнула, но, скорее, от неверия и нового испуга, чем от боли. Если так подумать, боли я почти что не испытала. Адреналин жёг кожу и шокированное сознание щадящей анестезией, не говоря уже о других зашкаливающих эмоциях и страхах. Так что неслабый шлепок увесистой пятерни Его Святейшества по моей приподнятой кверху попе прошёлся по моим болевым с наименьшим воздействием, чем по другим ощущениям. И последующий за ним, по второй ягодице удар, кажется прошёлся уже через всё моё тело будто насквозь и навылет, приложив окончательно к твёрдой лежанке.

— Хотел бы я посмотреть, что с тобою станет, если не трахать тебя, скажем, несколько дней подряд, но… оставим данный эксперимент как-нибудь на потом.

Слух неприятно царапнуло охрипшим голосом Бошана в довесок к ноющим от его смачных шлепков ягодицам. А потом и вовсе парализовало, когда он резким рывком одной руки содрал с меня трусики и… грубым давлением своих пальцев заставил пошире раздвинуть ноги и приподнять повыше попу. Причём я не сразу вспомнила, в чём была одета там, на квартире Кобема, когда за мной пришли церберы Верховного. Увы, но далеко не в джинсах и не в уличной куртке, а… всего лишь в безразмерной домашней футболке Адриана, чей подол доходил до середины моих бёдер. Теперь понятно, почему Фаус меня так жадно разглядывал и пускал на меня слюни, не говоря уже тихом бешенстве самого Эйлдара.

Никогда в жизни я ещё не испытывала столь несовместимых между собой эмоций, страхов и шокирующих ощущений. По сути, меня обездвижили едва не на мертво, поставив в самую унизительную позу, ещё и таким образом, чтобы я не могла ничего видеть. Только чувствовать. И по полученным от Бошана касаниям строить одни лишь догадки с предположениями, что именно он намеревается делать и насколько больно, возможно, это будет.

Недолгая пауза закончилась характерным звуком расстёгиваемой бляшки ремня. Он что, собирается меня пороть? Хотя… даже не знаю. Если этим он намеревается заменить более страшные пытки в более ужасных, чем эта, дознавательных камерах, может оно и к лучшему?

Чёрт! О чём я вообще думаю? Тут бы вспомнить хоть какое-нибудь примитивное заклинание по лишению себя чувств или насильственному кратковременному обмороку. Мне же приходилось раньше прибегать ко всякому роду зельям и легальным заговорам от лицензированных знахарок, когда моя природная сущность выходила за берега (что-то вроде чародейского ПМС-а), и я начинала буквально лезть на стенку. Помогали они, конечно, не на все сто, но кое-как всё же притупляли мою сексуальную несдержанность, а большая часть подобных дней заканчивалась для меня относительно малыми жертвами.

— Смазки я с собой не прихватил, так что придётся потерпеть, чародейка. Правда, я и в этом сомневаюсь. Ты же у нас не такая, как все. Для одних терновые кущи — невыносимая пытка, а для других, что дом родной.

Опять небольшая пауза с шуршанием одежды и осязаемым скольжением близости Верховного за моей спиной. Я то и дело несдержанно вздрагиваю, напряжённо вслушиваясь в каждый звук и прикосновение, которыми меня то и дело одаривал или обдавал Эйлдар. И в этот раз тоже не получилось не задрожать, когда что-то тёплое и влажное упало на мою промежность и поползло тягучей струйкой по сжатому колечку ануса. А потом его коснулись чужие и совсем не нежные пальцы, размазывая, видимо, мужскую слюну по выбранному месту и даже неглубоко проникая в тугой сфинктер.

Не скажу, что я прям покрылась холодным потом от страха, учитывая, что предшествующей ночью Бошан меня туда уже трахал, как говорится, не брезгуя ничем. Но, кто его знает, что у него было сейчас на уме. Буду наивно надеяться, что он всего лишь преследует самую примитивную и старую, как мир, цель — унизить меня ещё больше, чем уже есть.

— Да… я помню, что ты тоже кончала, когда я тебя имел в эту задницу. Но не так быстро, как в саму вагину. Тем более, что по началу это действительно может быть и больно, и крайне неприятно.

И словно в подтверждение своим словам он ткнулся в анус более крупной и гладкой залупой, надавливая и растягивая сжатую мышцу нещадным и весьма болезненным проникновением. Так что я снова не выдержала и вскрикнула от острой рези, которая будто бы меня там разрывала или грозила разорвать, если вспомнить, каких немаленьких размеров был у Верховного член в эрегированном состоянии. Толчки поначалу хоть и не глубокие, но именно они и вызывали самый сильнейший дискомфорт и ту же боль. Особенно в тот момент, когда он “прорвался” на всю длину, заставив меня беспомощно взвыть. Как-то сложно получать удовольствие, если при этом не испытываешь никакого возбуждения. Видимо, на это он, бездушная сволочь, и рассчитывал. Правда, сама боль начала ощутимо угасать уже в ближайшие секунды, стоило ему задвигаться, а до этого прижаться прохладной мошонкой к моей выпяченной киске.

Как ни крути, но моя природное естество принялось брать своё, причём с какой-то пугающей скоростью. Тело вспомнило одного из своих последних любовников быстрее, чем это сделало моё контуженное сознание — всё то, что он вытворял со мной не так уж и давно, всего лишь где-то с полсуток назад. А может, таким образом оно пыталось меня спасти от действительности? Заменить пережитый здесь шок и страхи физическим наслаждением и чародейской похотью?

И, похоже на то, что таки да, заменяло. Или подменяло, пряча от ужасной реальности в сменяющихся с каждым толчком члена Эйлдара ощущениях. Чем глубже и жёстче он в меня проникал, а то и буквально вдалбливался, ударяясь мошонкой о клитор и быстро увлажнившиеся складки киски, тем слабее воспринималась боль, а знакомый жар с судорожными спазмами уже атаковали низ живота и все интимные зоны. И тело реагировало только на них, враз забывая и об унизительной позе, и о невозможности пошевелить ни руками, ни головой.

Так что коленки у меня начали вскоре дрожать совершенно от иной слабости, а в голове мутнело и затягивало отупляющим дурманом совсем иного, чем до этого, содержания. А потом и вовсе накрыло, когда я расслышала тихое рычание Бошана, когда он попытался скрыть за ним грудные стоны пробравшего его извращённого удовольствия, усилив скорость ударов члена. В итоге он исполнил свою угрозу на все двести. Не дал мне кончить, но кончил при этом в меня. А потом потянул за волосы вверх грубым рывком, дрожащую и жалко поскуливающую, круто разворачивая лицом на себя и спиной к стенке.

И лучше бы я не видела в этот момент его лица и почерневших глаз. Помесь животного удовольствия и плохо скрытой ревности — зрелище, скажу я вам, далеко не из приятных.

— Зудит, да, ведьма? Ноет и просит желанной разрядки. — он продолжал держать меня за волосы левой рукой, затянутой в перчатку, а правой без перчатки снова заставлял раздвигать ноги, принимая более удобную для его последующей пытки позу. — Хочешь кончить? Прямо сейчас?

Как будто он не видел моего плачевного состояния, того, как я жалобно всхлипывала и дрожала на разъезжающихся в стороны коленках. А потом и вовсе застонала в голос, едва он проник в мою спускающую вагину двумя пальцами, большим массируя и грубо натирая воспалённый клитор.