Смерть в темпе «аллегро» - Константин Валерьевич Ивлев

скривил рот. Они двинулись к выходу, что-то обсуждая, и только потому едва расслышали последнюю фразу Каменева: «но мне кажется, что вы ошибаетесь». Они не обратили на нее внимания: что с него взять? – блаженный…

В морге они совершенно уверились в том, что их гипотеза верная, а профессор – просто чудак и оригинал, который может давать дельные советы в музыке, но во всех остальных случаях несет околесицу. Обследование вещей, найденных при покойном, ясно показало, что его убили из-за денег – или, как минимум, в том числе из-за них.

При убитом не было найдено ни кошелька, ни часов, ни денег в карманах – а из перстня кто-то выковырнул изумруд. По всем признакам это было убийство, совершенное с целью наживы: преступник схватил все ценное, что сумел быстро найти. Этот вариант подтверждало еще одно обстоятельство: профессионализм, с которым был нанесен удар. Преступник явно не в первый раз проделывал это – так какая же тут связь с прошлыми смертями?

Итак, перед сыщиками возникла четкая, ясная и – самое главное – непротиворечивая картина всего происходящего. Михаил скатался на Богомоловскую к своим марксистам – а райончик оказался неблагополучным. Какой-нибудь местный преступник заметил богато одетого господина, проводил его до подворотни, где и совершил свое черное дело.

– А если это все-таки очередное звено в нашей цепи преступлений? – безмолвно задал себе вопрос Филимонов. – Если это так, все наши рассуждения летят к чертям и все надо начинать сначала.

– Его могли отправить на тот свет марксисты? – внезапно спросил Уваров и пояснил. – Я поспрашивал на их счет. Говорят, радикалы, ратуют за переустройство мира – и, кажется, даже силовые методы допускают. Почему бы им таким способом не пополнить партийную кассу? Не очень значительная сумма, но хоть что-то.

– Да зачем им его убивать, он им живой нужен был – один раз заберешь куш и все. А он бы им мог каждый месяц давать деньги – зачем убивать тогда?

– Хотел прекратить финансирование, они повздорили… Эти деятели подумали, что на прощание можно и обокрасть. Рабочая версия, мне кажется.

Эту версию, ничем, впрочем, не подкрепленную, все равно приняли к рассмотрению. Спустя два часа, когда сыщики вернулись из покойницкой, их ждали два отчета, которые задали новое направление в деле. Первый сообщал, что Званцев был оппонентом на защите у барона итальянского происхождения по фамилии Тускатти. Второй отчет был выпиской из адресного стола: барон Паоло Аугусто Тускатти проживает по… Впрочем, улица и дом значили для следствия гораздо меньше, чем имя барона. Это было имя нового подозреваемого.

– Володь, как закончишь с нашим бароном, приезжай сюда – обсудим, кто что узнал.

– Антон Карлович, я не знаю…

– Сколько бы времени ни заняло, возвращайся, буду ждать здесь. Хоть в ночи – время дорого.

Профессор Каменев между тем не терял даром времени. Вернее сказать, он так думал: если бы сыщики узнали, чем занят их главный консультант по музыкальной части и чему предпочел допрос подозреваемых, они бы, пожалуй, вызвали медицинскую карету с парой крепких санитаров и посоветовали бы тенору принять душ Шарко. Главный свидетель, на показаниях которого держалось если не все дело, то уж точно его половина, поехал в Консерваторию и сел у входа неподалеку от дверей, напротив швейцара. На недоуменные взгляды и реплики, полные сарказма, тенор не отвечал, а только смотрел на руки и торс входящих, совершенно не обращая внимание на выходящих из здания.

Когда прошло полчаса такого сидения, даже швейцар, знавший о странных привычках Николая Константиновича, не выдержал. Обычно он не лез не в свое дело, но в этот раз хранитель двери нарушил правило. Он подошел к тенору, помахал перед лицом рукой и спросил: «Господин профессор, с вами все в порядке?» Тот несколько раз тупо кивнул, не переводя остекленевший взгляд с дверей и неожиданно низким голосом произнес в сторону горшечной пальмы «Все хорошо…»

Швейцара это не убедило и тот потрепал Каменева по плечу: «Вы здоровы?» Тенор взвизгнул и, вскочив со стула, вылетел на улицу, повторяя «Вот она, вот еще одна деталь!»

Глава 13

На входе в Английский клуб, куда статский советник явился в поисках князя Гагаринского, дорогу сыщику преградил облаченный в ливрею детина, запросивший членский билет.

– Мне не требуется, – буркнул Филимонов и попробовал обойти молодца. Недремлющий стражник как Аргус воспрепятствовал этому тактическому маневру.

– В клуб допускаются только его члены или те, за кого поручился член клуба, – начал он воспроизводить правила. – Исключением выступают…

– Мне нужен князь Гагаринский, – выговаривая каждое слово преувеличенно четко, сказал сыщик – и вдруг вспомнил, что он сейчас не в мундире, а удостоверение сотрудника полиции забыл в кабинете на столе. Если его сейчас спросят, кто он вообще такой, ему и сказать будет нечего.

– Вы кто такой? – столь же четко артикулируя, передразнил его привратник. Но что-то щелкнуло в голове Антона Карловича и он уверенно пробасил:

– Лорд Пальмерстон, премьер-министр Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии.

Швейцар до того опешил, сознавая, что перед ним фигура такого масштаба, что без звука отступил и даже поклонился английскому премьер-министру, который не только говорил на чистейшем русском языке, не только не знал английского – но и с 1865 года лежал в гробу.

Тридцать лет такого отдыха нисколько не убавили у покойного сил и даже не смогли сбить румянец с его пухлых щек. Бодрой походкой тот проследовал в комнату для гостей и, уже заходя туда, приказал швейцару доложить о нем: он ждет Гагаринского немедленно. Потом, чтобы совершенно походить на англичанина, он поправил пышные усы и сказал «yes». Это было настолько неправдоподобно и неожиданно, что даже показалось убедительным: швейцар испарился и уже через минуту в комнату зашел какой-то господин.

Вообще, как представляют себе человека, который бегает за другим с саблей, имея самые кровожадные намерения? Это должен быть высокий и широкоплечий красавец, похожий на кавалергарда. Говорить он должен густым басом или, на худой конец, драматическим баритоном. Короче говоря, в его облике должно быть что-то лихое и гусарское…

Человек, который вошел в комнату, напоминал всем своим видом невысокий комод – и даже голос его походил на скрип несмазанной дверцы.

– Вы желали меня видеть? – деловито спросил Гагаринский.

– Я… – только и успел сказать сыщик, как князь прервал его на полуслове.

– Можете ничего не говорить, я не идиот – в отличие от швейцара. Лорд Пальмерстон – это вы остроумно подошли, с фантазией. Надо полагать, что вы из полицейского департамента? Не отвечайте, это элементарный