Смерть в темпе «аллегро» - Константин Валерьевич Ивлев
Шрифт:
Интервал:
– В отличие от Павла Андреевича, – не к месту добавил Уваров и тут же вернулся к теме. – Итак, вы приехали около восьми?
– Несколько раньше, я бы сказал – без двадцати примерно. Я позвонил в дверь, мне открыл камердинер и пригласил пройти в комнату. Я прошел, налил себе коньяку – кажется, это был Готье – и только его попробовал, как раздался звонок: в точности такой же, какой был, когда звонил я. Прошла где-то минута, даже меньше – и в комнату вошел князь Гагаринский. Не скажу, что мы хорошо знакомы, просто виделись несколько раз – но я все понял. Владелец дома вызвал нас, чтобы учинить допрос: он подозревает, что мы причастны к смерти Дмитрия Павловича.
– Затем вы встретились с хозяином дома?
– Да, немного погодя снова явился камердинер и пригласил нас в кабинет. Васильевский начал спрашивать, Гагаринский в ответ только что хамить не начал. Глядя на это все, я очень надеялся, что старый князь сможет сдержать себя и все-таки не даст графином по голове моему спутнику; не скажу, что мы большие приятели, но я подумал: если он убьет Гагаринского, я как свидетель отправлюсь следом. Пришлось его спасать, переводить разговор в более-менее спокойное русло.
– О чем он спрашивал?
– О том, где мы находились в момент убийства, – начал перечислять барон. – Понятия не имею, где я находился – я даже не знаю, когда оно произошло. И, говоря откровенно, меня это мало заботит. Еще спрашивал о том, какие у нас были мотивы. О том, не приковать ли нас цепями к стенке в подвале.
– А у вас были мотивы совершить это преступление?
– Ну что ж… я имел основания злиться на Званцева – но чтобы убивать, да еще сразу двоих? – нет, я не полоумный. Это явный перебор. Синьор Гагаринский сказал, что давно остыл от гнева и зла на Дмитрия Павловича не держал. Якобы тот даже принес свои извинения. Тогда князь разъярился еще больше: так это заговор?! Вы вдвоем их убили, а теперь покрываете друг друга! Обоим несдобровать, обоих… он чуть было не продолжил…
– Что продолжил?
Тускатти помялся, но предположение озвучил. Вполне возможно, старый князь хотел сказать «обоих убью» – но понял, что это прямая угроза, которая грозит уголовной статьей. Последовало еще несколько фраз – и Гагаринский не выдержал. Он направился к выходу, а хозяин дома крикнул что-то вслед.
– Я не расслышал, что именно. Гагаринский ответил какой-то дерзостью и чуть ли не за шиворот выволок меня из комнаты.
– А дальше?
– Дальше? Что было дальше… Когда мы вышли, я набросился на князя: вы что, с ума сошли? – дерзить этому душегубу? Нам повезло, что мы вышли отсюда живыми. Он сказал, что тот лучшего обращения не заслуживает и распинаться перед ним не намерен.
– Пожалуйста, продолжайте.
– А продолжать-то особенно и нечего. Я малость успокоился, Гагаринский тоже. Я предложил выпить по бокалу шампанского, но князь, видимо, куда-то спешил. Мы попрощались – и все.
– И больше…
– Да, с того дня мы пока больше не виделись.
– Ясно, – ответил Уваров, поднимаясь с кресла. – Спасибо, что уделили время и ответили на вопросы. Пока что других у меня нет…
– В любое время, прошу вас, задавайте – перебил Тускатти. – К вашим услугам. Если вдруг что – приходите в любое время. Но прошу сразу простить, в ближайшее время смогу принимать вас только в этой квартире.
– …, кроме одного, – закончил мысль надворный советник. – У вас есть какое-нибудь алиби на время совершения убийств?
Он перечислил даты и время. Барон нервно поправил волосы:
– Нет, боюсь, что нет. И ради всех святых – не упоминайте пока…
Когда за сыщиком закрылась дверь, Тускатти отшатнулся от нее и почти упал на стену. Пот лился градом со лба, он вытер его платком и выдохнул, преувеличенно громко сказав: Madonna, cosa fare? Cosa accadrà?[4]
Уваров и подумать не мог, что допрос пройдет столь гладко и быстро. За пятнадцать лет службы в полиции Владимиру Алексеевичу не раз попадались свидетели из высшего общества – и ничего, кроме презрения, обещаний устроить неприятности по службе и фразы «Проводите господина полицейского к выходу» он не встречал. Но тут все обернулось иначе – барон был сама любезность. Даже подозрительно, – подумал сыщик на обратном пути.
– Ваше высокоблагородие! – прервал его размышления дежурный. – Задержанный из восьмой камеры требует…
– Адвоката? Вызовите, в чем проблема? Или ему подавайте Плевако? – так тот в Москве, быстрее отсидеть, чем вызывать и ждать такого защитника.
– Никак нет, – отрапортовал тот. – Требует чай и порцию горячего.
– Их кормили?
– Осмелюсь доложить, так точно! – кормили. Но тот был чем-то недоволен и запустил кашу в физиономию надзирателю. Пшенную. Хорошо, что только теплая была.
– И? – дальше что?
– И всё, ваше высокоблагородие. Вторую порцию не давали по причине ее отсутствия.
– Кто таков? – спросил Владимир Алексеевич. – Купец какой-нибудь?
– Сын купца третьей гильдии Салфеткина. Задержан за публичный цинизм.
Уваров хотел было удариться в размышления о том, что купцы всегда одинаковые – набалуют детей, а нам, скромным труженикам, с ними разбираться… Но дежурный поставил вопрос ребром:
– Так что делать, ваше высокоблагородие? Они же жаловаться будут.
– Не будут, – ухмыльнулся Уваров.
В голове у него созрел план может быть мелкой и даже мелочной, но все-таки мести. Он подошел к столу и налил в пару стаканов чайной заварки. Один он разбавил водой из графина, во второй налил из самовара кипяток.
– Вот ему чай, – сказал он, протянув первый, и берясь за второй. – А вот – порция горячего.
Уваров коротко рассмеялся, дежурный вослед за начальством начал хохотать. Он схватил обе чашки и хотел скрыться за дверью предвариловки, но услышал позади голос.
– Давно доставлен? На него протокол хотя бы составили?
– Никак нет, еще не составил, – повернулся он.
– Отнеси горячее с чаем – и сразу за протокол. Если адвокат приедет, а у нас на руках пусто, так по шапке дадут – и хорошо дадут, не оклемаемся.
В кабинете статский советник Филимонов сидел, погруженный за стол, и со всем присущим ему вниманием снова и снова изучал плотный листок бумаги, привезенный ему из дома Гагаринского. Это был именной бланк князя Васильевского, на котором его сиятельство собственноручно написал несколько строк. Похоже, свидетели не врали.
– Что допрос? – спросил Филимонов.
– Допрос? – переспросил сыщик. – Антон Карлович, вы позволите я скажу все,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!